Другая рука Олли все еще прижимала к носу окровавленное полотенце. Он подался вперед, не давая мне сбежать.

– Послушай. Я не знаю, сколько времени у меня осталось. Нам нельзя рисковать. Нельзя, чтобы кого-то из нас отправили в одиночку.

– Он ударил тебя безо всякой на то причины! – Я посмотрела на Итана через плечо Олли. – Ты ударил его!

Олли снова подтащил меня к себе. Его ладонь опустилась мне на щеку, привлекая внимание.

– Я заслужил это, любовь моя.

– Как ты вообще здесь оказался? Почему вернулся? – спросил Итан, проведя дрожащими руками по поясу, по щетине, а потом по затылку.

Я никогда не видела его настолько обеспокоенным.

– Прошу, я должен с ней поговорить, наедине, – проговорил Олли с нажимом, подавшись вперед и опершись рукой на раковину.

Я хорошенько к нему присмотрелась: капли пота на висках, шальные глаза, и он никак не мог выпрямиться. Что-то не так.

– Ну ладно, Джетт, сама разберешься, если что! – Итан покачал головой. – Но знай, на этот раз я тебе помогать не буду.

Он распахнул дверь душевой с такой силой, что она грохнула о стену.

Олли опустил на меня взгляд, его зеленые глаза пылали огнем. Мышцы напряглись, словно в попытке сдержать вьющиеся в голове мысли.

– Я бы спросил, о чем это он, но не уверен, что хочу это знать, – пробормотал Олли и притянул меня свободной рукой поближе к себе.

Я обвила руками его торс. Рука, которой он проводил вверх-вниз по моей спине, дрожала.

– Олли, тебе надо в медпункт! – Я чуть подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. – Выглядишь плохо.

Олли покачал головой. В душевую вдруг кто-то зашел. Олли обернулся, и дверь открылась еще раз. Вошедшие девчонки окинули нас взглядами и прошли мимо.

– Пошли-ка ко мне в комнату, пока замки не закрылись, – он схватил меня за руку и потащил прочь из душевой, вниз по коридору, сквозь спешащую толпу.

Олли остановился рядом с моей старой комнатой. Но не сразу открыл дверь – сначала кинул на меня взгляд, все еще прижимая к лицу полотенце.

– Столько комнат в Долоре… а они поселили меня именно сюда.

– Тебя поселили в мою комнату?

Он кивнул и открыл дверь.

Спотыкаясь, Олли практически упал на матрас, а потом запрокинул на подушке голову и низко застонал. Он махнул рукой: мол, заходи, ложись рядом.

– Прошу, а то я скоро отключусь.

На Олли это было совсем не похоже.

– Ты болен? Что с тобой творится?

– Я сейчас… не в лучшем месте. – Он повернулся ко мне. – Прошу, ложись. Ты не должна меня прощать, но то, что ты так далеко, убивает меня сильнее, чем это физическое состояние.

Неважно, что я злилась на Олли – тело мое было другого мнения. Ноги сами понесли меня вперед. Коленки уткнулись в матрас, и через мгновение я уже лежала рядом с ним, тая. Он отнял от лица полотенце и швырнул его куда-то себе в ноги, а потом провел пальцами над губой, чтобы проверить, идет ли кровь. Та остановилась. Олли перевернулся на бок и уткнулся носом мне в шею.

Мозг мой еще не особо справился со всем, что произошло за последние двадцать минут, но я наконец выдохнула. Я оказалась дома. Дом мой изменился, но ненамного: его будто бы заново покрасили. Сердце не видело разницы, но руки провели по мокрым волосам и бледной коже. Футболка его была липкой от пота. Дыхание – рваным.

– Ты принимаешь таблетки? – осторожно спросила я, боясь услышать ответ.

– Долго не принимал, а потом снова начал. Сегодня. Это синдром отмены… пока эффект от них еще не наступил. Думаю, качели эти и заставляют меня так плохо себя чувствовать. Я даже думать нормально не могу, прости. – Пальцы его впились в кожу на моей талии; Олли дрожал. – Мне так жаль, Мия. Я сейчас такая развалюха…

Слова его я едва разбирала – он бормотал их, не отрывая лица от моей шеи.

– Не знаю, что теперь делать, – закончил он.

Я месяцами представляла момент нашего воссоединения, но никогда не думала, что именно мне придется его утешать. Его горячее тело дрожало в моих объятиях, шеей я чувствовала его дыхание, его губы, его пот. Я баюкала Олли, пока изо рта его изливалась тихая повторяющаяся мантра: «Прости, прости». А потом он, наконец, уснул. Довольно быстро. И тогда пришло время моим слезам, недоуменным и отчаянным, вырваться из темницы.

Я плакала, потому что он вернулся, и слезы радости смешивались со слезами грусти. Грусти по Олли, которого мотало на эмоциональных горках, а я по опыту знала, каково это. И знала, что никак не смогу ему помочь.

Если Олли сказал правду, то совсем скоро он вновь превратится в недоступного козла, который оставил меня одну в коридоре семь месяцев тому назад.

На следующее утро за завтраком Зик прожигал во мне дыру. Настроение у него, судя по всему, улучшилось. Может, он почувствовал, что Олли вернулся. Я не посмела рассказать ему сама… не сейчас. Если Олли вернулся, чтобы снова уйти, на этот раз в забытье, то лучше Зика не обнадеживать.

За год к нашему столу подсело несколько людей: теперь здесь ели не только мы с Зиком, но и Брия, Джейк и Тайлер. Олли прежде сидел рядом со мной… интересно, где он сидит сейчас? За моим старым столом? За своим старым столом, который теперь занимают Мэдди, Джуд и Гвен?

– Что-то ты притихла сегодня, – подала голос Брия, сидевшая через стул от Зика. – Снова не спала всю ночь?

Я качнула головой.

– На удивление проспала до самого утра. Впервые за несколько месяцев.

И это в самом деле было странно. Все эти семь месяцев каждую ночь я просыпалась от кошмаров, не в силах вспомнить, что мне вообще снилось. Но когда Олли вернулся, сон мой стал мирным. Не бывает ведь таких совпадений, не так ли?

– Тогда что с тобой такое?

Я поймала на себе взгляд Итана, – он стоял у двери, позади Брии – и тот отвернулся.

– Ничего. Просто утро такое…

В конце концов, они все узнают. Надеюсь, после того, как я смирюсь с положением вещей. Я сосредоточила все свое внимание на подносе с недоеденным завтраком. Что все это значит? А потом Тайлер ударила кулаком о стол.

– Чур, мой! – закричала она.

Зик вздрогнул, а я резко повернула голову в ее сторону.

– Осторожней, Тай. Ты его пугаешь.

– Я забила! – повторила она, указывая куда-то в сторону Итана.

Я проследила за ее пальцем и увидела Олли – тот пожимал Итану руку.

Губы мои расползлись в улыбке. Олли поправил