– Если бы твоя любовь ко мне была действительно такой сильной, как ты так часто мне твердил, ты бы понял, что что-то не так. Ты боролся бы за меня.

А потом все во мне отключается. Разум, дыхание, слезы. И я с кулаками бросаюсь на Лиама, обрушивая удары на его грудь.

Он не защищается, не отходит.

Сердце еще бьется?

Пожалуйста, перестань биться. Я больше не могу терпеть эту боль.

Позади раздаются тяжелые шаги, и к нам подбегает Морган, вероятно, встревоженный моими криками. Его глаза расширяются, когда он видит, как я вцепилась в рубашку его босса. И делает шаг вперед, чтобы оттащить меня.

– Если ты хоть пальцем ее коснешься, я выбью из тебя все дерьмо, – предупреждает Лиам.

Морган замирает, совершенно растерянный. Когда кивком Лиам приказывает ему уйти, он нехотя подчиняется. И тут меня обхватывают чьи-то руки. Я чувствую запах его парфюма. Его запах, который еще пару недель назад так меня успокаивал. Теперь же он вызывает у меня тошноту. Я вырываюсь и отталкиваю его. Под напором моей ярости Лиам делает несколько шагов назад.

А затем со слезами на глазах снова идет ко мне, но я отхожу в сторону.

– Я заслуживаю твоей ненависти, Луна. Но, пожалуйста, не уходи. Дай мне шанс все исправить.

– Твое сердце должно было понять, Лиам, – рыдаю я.

– Ты обещала, Лу. Мы справимся с этим. Мы сильнее этого… пожалуйста. Я не вынесу, если потеряю тебя.

– Мне… мне нужно побыть одной.

Медленно отступаю, пока не упираюсь в дверную раму.

– Лу, – умоляет он. – Пожалуйста, не делай этого. Я не отпущу тебя без борьбы.

– Ты опоздал на семь лет.

Любовь всей моей жизни угасает.

Он падает на колени.

Лиам Дэвис был моим любимым человеком. Моим счастливым концом.

Моим домом.

Моей недостающей частью.

Я ослабила свою защиту, впустила его в сердце, и он снова меня сломал.

Не оборачиваясь, бегу по длинным коридорам. В гостиной меня встречают обеспокоенные взгляды лучших друзей. Не успевают они отреагировать, как я врываюсь в лифт, оставляя их вопросы повисшими в воздухе. Стены будто сжимаются вокруг меня, и я сползаю на гранитный пол, чувствуя – всего мгновение, – как исчезаю.

Голова кружится. Все, чего хочу, – чтобы эта боль исчезла. Мое сердце все еще там, в груди, – я слышу, как оно стучит в ушах, словно умоляя меня остановиться, потому что такую муку ему не выдержать. Двери открываются, и я с трудом поднимаюсь на ноги. Ларри, портье, смотрит на меня, нахмурив брови, и пытается подойти ближе, когда я поднимаю руку, приказывая ему не двигаться. Слезы застилают глаза, ноги не держат. На тротуаре по лицу бьет ледяной октябрьский ветер, и я понимаю, что на мне лишь футболка и носки. Опустив голову, иду не зная куда, как вдруг на плечо ложится рука. У меня нет сил даже вздрогнуть.

– Луна? Все в порядке?

Подняв глаза, вижу перед собой Кельвина. Он быстро осматривает мою фигуру, пока я трясусь от холода.

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

Пару секунд колеблюсь, вспоминая слова Лиама. Но Кельвин всегда был рядом со мной, и сейчас я хочу быть подальше от человека, который разбил мне сердце, поэтому осторожно киваю. Он берет меня на руки и несет к машине. Обняв за шею, кладу голову ему на плечо. Он усаживает меня на сиденье и заводит двигатель.

– Вот, выпей, чтобы согреться. Это чай.

Срываясь на всхлипы, беру из его рук кружку Starbucks, делаю маленький глоток и, пытаясь сдержать слезы, на несколько секунд закрываю глаза.

А когда снова их открываю, все как в тумане. Сколько времени мы уже едем? Выпрямляюсь и тру опухшие глаза, чтобы прояснить зрение. Сердце пропускает удар, когда я замечаю, что вокруг ни одного сверкающего небоскреба.

– Куда мы едем?

Кельвин не отвечает.

– Кельвин? Отвези меня обратно на Манхэттен, пожалуйста.

– Чтобы ты пошла искать его?

Шок парализует меня. Что-то изменилось. Я не могу…

– Твой акцент.

Он отрывает взгляд от дороги и поворачивает ко мне лицо – на его губах играет легкая усмешка.

– Кельвин, куда делся твой американский акцент?

Инстинктивно кладу руку на ручку двери, когда из его горла вырывается зловещий смех.

– Знаешь, как трудно подделать этот чертов акцент? Я восхищаюсь актерами, которым приходится это делать.

Что?

– Слушай, – начинаю я…

Язык тяжелеет, веки опускаются, и все погружается во тьму.

Я опустошена, измучена. Чувствую, как меня тащат, как носки скребут по полу. А потом меня толкают, точно тряпичную куклу, на холодный, влажный матрас. Лежа на животе, сквозь туман наблюдаю за удаляющейся тенью.

Почему я не могу пошевелиться? Почему так холодно? Я хочу бежать, убежать, но не могу. Только бешеные удары сердца напоминают мне, что я еще дышу. Изо всех сил стараюсь не закрывать глаза. Если закрою, то, боюсь, никогда больше не смогу их открыть. Думая о папе, друзьях, Лиаме, открываю рот, чтобы закричать. Но ничего не происходит.

Издалека доносятся приглушенные голоса.

Кажется, кто-то ссорится.

А затем ко мне приближаются чьи-то шаги.

Когда надо мной склоняется светловолосая девушка, сердце перестает биться.

Я часто моргаю, позволяя слезам скатиться по щекам.

Можно ли видеть галлюцинации из-за разбитого на миллиард осколков сердца?

– Чарли?.. – удается пробормотать мне.

– Привет, Луна.

Продолжение следует…

Сноски

1

Spotify – сервис для стриминга музыки и подкастов, в 2022 году прекратил свою работу в РФ.

2

Каролина-Бич – прибрежный городок в США, штат Северная Каролина.

3

Сиськи (исп.).

4

Моя киска (исп.).

5

A&R (сокращ. от франц. Artists and Repertoire). В музыкальной индустрии это роль, связанная с поиском талантов (артистов), развитием их карьеры и подбором музыкального материала (репертуара).

6

Джессика Мишель Честейн (англ. Jessica Michelle Chastain) – американская актриса и продюсер.

7

Торт «Колибри» (англ. hummingbird cake) – бананово-ананасовый десерт, созданный на Ямайке.

8

Не понимаю (исп.).

9

«Большое яблоко» (англ. «The Big Apple») – самое популярное прозвище Нью-Йорка, которое с 70-х годов XX века стало полноценным символом города.

10

Имеется в виду секс-игрушка.

11

Во веки веков (лат.).

12

Джон Ледженд