– Ладно, – продолжил отец. – Думаю, пригласить Тедди – отличная идея. Вам обоим это пойдет на пользу.

– Это не тебе решать, папа, – тихо возразил я.

Он был прав насчет моего поведения, но решения о моем ребенке принимал только я. И Кэм.

– Может, и не мне, – вздохнул отец. – Но если ты не наймешь помощника по дому, мне придется пересмотреть твои обязанности на ранчо, пока не вернется Кэм. Ты не можешь тянуть все сам, и мы даже не будем пытаться.

Я застыл. Ну не может ведь он так поступить! То есть, конечно, может. Он ведь управлял ранчо. Но и я тоже в каком-то смысле. Я глянул на остальных – брат, сестра и лучший друг смотрели на него так же ошарашенно. Это явно не было заранее обговорено.

– Но папа… – я пытался подобрать слова.

– Ты подписал ведомости на зарплату в пятницу?

Я замер. Подписал? Конечно, подписал. Или… нет?

– Я… я не уверен.

Мне было до жути неловко, что разговор проходил при всех. Отец только тяжело вздохнул.

– На ранчо работает почти пятьдесят человек, Август. И от нас зависит, чтобы они и их семьи получали деньги за свой тяжелый труд…

Я отлично это знал.

– …И теперь всем этим людям придется ждать зарплату на день дольше.

Я осознавал свою вину. Отец не стал напоминать, что с отъезда Кэм я почти каждый день опаздывал, путал дни, из-за чего срывался график техобслуживания, и давал неверные поручения.

– Я не хочу тебя отчитывать, Август, но поверь, я знаю, что такое быть одиноким отцом, который пытается тянуть все на себе.

Голос Амоса смягчился, стал привычно хрипловатым.

– Один в поле не воин, сынок.

Я в отчаянии опустил голову. Он был прав. Я вспомнил, каким был отец после смерти мамы. Он изо всех сил скрывал, что разбит горем, но у него были Хэнк и Эгги. Моя ситуация не столь трагична, но суть оставалась той же – одному не справиться.

Я тяжело вздохнул:

– Хорошо. Я поговорю с Кэм. Если она не против, найму помощника по дому.

– Я скажу Тедди, – вмешалась Эмми.

– Я не говорил, что это будет она, – возразил я.

– Она может приступить хоть завтра, Густ. Ты сам не хотел чужого человека. Да, она тебе не нравится, но, по крайней мере, ты ее знаешь. И она любит Райли.

– В этом есть смысл, Густ, – поддержал Уэст.

Я сердито посмотрел на него и снова вздохнул, не веря, что готов произнести это. Я был упрям, но с логикой не поспоришь.

– Ладно. Поговори с ней.

8. Тедди

– Как ты думаешь, за сколько Клома продала бутик, раз решила закрыть его навсегда? – спросила Эмми.

В воскресенье вечером мы поспешили воспользоваться щедрым предложением «забирайте все, что хотите». Уже час мы увлеченно рылись в вещах, примеряя одну за другой.

– Судя по всему, немало, – ответила я. – Она заплатила мне за полгода, а будь эта сумма для нее существенной, Клома вряд ли бы так поступила.

– С ума сойти! – удивилась Эмми.

Она только что вышла из примерочной и покрутилась перед зеркалом: на ней были черные джинсы, белый топ и кожаный жилет.

– Твоя работа?

Я улыбнулась:

– Да, это мой жилет.

Я сшила пять таких в прошлом месяце, даже шесть, если считать тот, что оставила себе. Три куска кожи, идеально подогнанные друг к другу и соединенные тонким кожаным шнуром. Получилась стильная вещь с явным ковбойским характером.

– Он великолепен. У тебя настоящий талант, Тед.

За последние годы я сшила для Эмми немало вещей, и каждый раз она восхищалась и мной, и одеждой.

– Жаль, что моя швейная машинка сломалась, – сказала я с досадой.

Эмми посмотрела на меня с ужасом, будто я сообщила, что больна смертельной болезнью.

– Так и не смогла починить?

Я только покачала головой в ответ. Никогда раньше я не оставалась без швейной машинки так долго.

– Это ужасно, Тед. Ее вообще можно спасти?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Единственный мастер по винтажным машинкам работал в Джексоне, а прежде, чем ехать в такую даль, нужно было понять, есть ли вообще шанс на починку. Если нет, предстоит искать замену.

– А что с курткой? – спросила Эмми.

– Все еще грустит в шкафу.

– Жертва великого заточения Тедди и Густа.

Я раздраженно закатила глаза. Почему жертвовать чем-то должна я, а не он?

– Твой брат ужасен, – сказала я.

Что-то промелькнуло в глазах подруги.

– Раз уж мы заговорили о Густе…

Она явно хотела что-то сказать, но сомневалась.

– Выкладывай, Клементина, – подбодрила я.

– Что ж, – начала Эмми, – ты ведь знаешь, что Кэм уехала в Джексон и теперь Райли полностью на Густе?

Я кивнула.

– Так вот, – продолжила Эмми. – Он ищет человека – помогать с Райли в те дни, которые раньше брала на себя Кэм.

– Разумно, – отозвалась я. И я правда так думала. Учитывая нервный срыв, свидетелем которого я стала, ему определенно требовалась помощь.

Я только не понимала, почему Эмми решила рассказать об этом мне.

Эмми замолчала. Я подняла голову от стопки юбок, которую перебирала в поисках той самой – короткой, кожаной, малиновой, – и посмотрела на подругу. Она всегда смотрела на меня так, когда ей что-то было нужно.

В голове наконец сложился пазл.

– Нет, нет и еще раз нет! – выпалила я.

– Послушай, Тед…

– Нет, нет, нет, ни за что, – решительно перебила я.

Конечно, Густ нуждался в помощи, но эта работа совсем не для меня. Да и сама Эмми вряд ли хотела, чтобы на ее совести было двойное убийство.

– Нет, – сказала я еще раз, стараясь быть максимально убедительной.

– Тедди, ему нужна помощь, а тебе нужна работа, – Эмми ласково посмотрела на меня. – Это не навсегда. Только на лето, пока Кэм не вернется домой. А ты тем временем разберешься, что делать дальше.

– Нет, – упрямо повторила я.

Эмми со вздохом опустилась на диванчик у примерочной и похлопала по нему, предлагая сесть рядом. Я недовольно фыркнула, но подчинилась.

– Я волнуюсь за тебя, Тедди, – сказала подруга.

Вот оно что.

– У меня все в порядке, – заверила я с наигранным оптимизмом.

– Серьезно? Вчера я прислала тебе фото морковки, похожей на член, а ты никак не отреагировала.

– Ты переживаешь, потому что мне нечего сказать о какой-то херовой морковке?

Она попала в точку. В обычном состоянии я бы обязательно что-нибудь отпустила. Но это же не повод для паники. Тем более Эмми сама мне давно не писала,