— Герман? — ее голос дрожит.

И судя по тому, как меня ведет, я уже знаю, что она там увидела:

— Только не пугайся, малыш, — успокаивающе шепчу.

Облизываю пересохшие губы. Отступаю назад и аккуратно оседаю по стенке. Женя помогает.

Хочет расстегнуть рубашку. Останавливаю ее:

— Не надо. Всего лишь царапина.

Не слушается. Разрывает пуговицы:

— Герман, — шепчет в ужасе. — Что это такое? Это царапина, по-твоему???

— Ч-ч-ч... Все будет хорошо, малыш, — глажу ее побледневшую щечку.

— Так ты в больнице был?! Почему сразу не сказал?!

— А ты бы приехала? К мужу, который ранил тебя еще сильнее?

— А ты собирался умереть, не предупредив?! — взрывается она. — Чтобы я себя виноватой чувствовала?!

— Я правда не хотел тебя пугать, моя маленькая.

Смотрит мне в глаза. Вижу, что сейчас готова высказать мне все, что думает обо мне. Слезы крупными бусинами выкатываются из ее прекрасных глаз.

— Ты очень красивая, Жень.

Шмыгает:

— Что делать, Герман?

— У меня в кармане телефон. Я специально для тебя все пароли снял, — сознание путается, и я уже сам не понимаю, что сейчас действительно важнее: моя жизнь или моя жена. — Хочу, чтобы ты поверила, что мне больше никто не нужен кроме тебя, Жень…

— Ты идиот?! — навзрыд. — При чем тут сейчас это?!

Она вытаскивает телефон из моего кармана.

— В контактах найди «Док», он поможет, — диктую вяло, глаза закрываются. — Я всех баб удалил, малыш. Честно. Проверь. Мне больше не надо. Я только тебя хочу…

Слышу, как всхлипывает:

— Ненавижу тебя, Князев! Ненавижу! — шепчет. — Алло, здравствуйте! Ему нужна помощь! Князеву! Срочно! Он кровью истекает и сознание теряет…

— А я тебя… — язык не слушается, — люблю.