Да, он именно монстр. Сейчас. И всегда им был, просто не показывал мне этого в полной мере. Безжалостный. Хладнокровный. Устрашающий. На его лице безэмоциональная маска. В глазах ноль вины и сострадания. Дьявол. На меня смотрит бессердечный, бездушный, лицемерный Дьявол.

– Ты убил их… Всех… Всех убил… – скулю я, заливаясь слезами и находясь на грани потери сознания, а эта тварь лишь усмехается.

Он усмехается, блять! Но не как обычно делал это, пока играл со мной в свои виртуозные игры. А сардонически. Без тени веселья.

– Ошибаешься, – чеканит он таким стальным голосом, что у меня все волоски на теле встают дыбом.

Но даже не его голос и не его арктический взгляд, которым он жалит меня свысока, превращает все мои внутренности в безжизненные куски льда, а последующие хлёсткие слова:

– Их убил не я, а ты, Каролина. Я ведь тебя предупреждал.

Глава 42

Их убила ты, Каролина.

Их убила ты…

Слова Титова оглушительным колоколом гудят в моей голове, горло сдавливает непонятным, мерзким чувством, что острыми шипами вонзается в сердце. Окровавленные руки трясутся, нервная дрожь пробегает по окаменелому телу, живот скручивает болью, и меня выворачивает наизнанку прямо в лужу крови Егора. Из желудка выходит всё содержимое, из глаз водопадом льются едкие слёзы.

Я убила их.

Из-за меня они бессмысленно погибли.

Опорожнив желудок, я рефлекторно протираю рот ладонью, чем делаю только хуже. Губы полностью покрываются чужой кровью, солоноватый металлический привкус попадает внутрь. Следует ещё один рвотный позыв, но блевать больше нечем. Только желчью, но она застревает на полпути к гортани, когда я в очередной раз смотрю на безжизненные глаза Егора, в которых всего минуту назад горели сотни эмоций.

Я убила его. Убила их всех.

Судорожно оглядываю трупы других парней, вглядываясь в пулевые отверстия в их головах, в остекленевшие глаза, которые смотрят сквозь меня, но… не чувствую вины. Ни капельки. Возможно, это последствия шока, но сейчас я переполняюсь лишь двумя эмоциями – яростью и одуряющей ненавистью. И направлена она вовсе не на меня, а на ублюдка, который возвышается надо мной грозным монументом.

Ведь это он убил их! Это он выстрелил. Это он показал, какой он крутой дядька и что для него ничего не значит чужая жизнь… Жизни.

По телу пробегает электрический ток, затвердевшие мышцы наполняются силами. Я сжимаю руки в кулаки, резко приподнимаюсь с пола и, игнорируя головокружение, со звериным рыком нападаю на убийцу. А точнее, предпринимаю попытку напасть, но у этой сволочи с реакцией всё отлично. Он без труда перехватывает мои запястья, уберегая свою рожу от моих кулаков и ногтей. Но меня это не останавливает. Брыкаюсь, вырываюсь, рычу и кричу, как одичалая. Даже не разбираю, что этот монстр мне говорит. В голове настоящая вакханалия, в ушах барабанной дробью стучит пульс, каждая молекула тела свирепствует и жаждет возмездия.

– Ненавижу! Мерзавец! Ненавижу! Убийца! – сотрясаю воздух истошными криками, пачкая белоснежную рубашку Титова багровыми пятнами. – Я убью тебя! Убью! Клянусь! Я убью тебя!

Не знаю, каким образом, но мне удаётся проехаться рукой по его физиономии, наградив щеку царапиной. Прекрасно. Хоть что-то! Да только порадоваться не особо получается. В ледяных глазах Титова пробуждается устрашающий мрак, и без того напряжённые мышцы превращаются в сталь. Всего секунда, мощная хватка на моей шее, сильный рывок, и моё тело, словно ничего не весящая тряпка, со стуком впечатывается в стену. Мне должно быть больно. Должно, но нет. Гнев настолько поработил моё сознание, что я даже не чувствую боли. Ни от удара затылком, ни от давления руки монстра на шее.

– Я сказал – успокойся! – гремит возле моего лица его металлический голос, пронизывая кожу новыми разрядами тока. Страха по-прежнему нет. Чувства самосохранения тоже. Я продолжаю вырываться и, вместо устного ответа, плюю ему в рожу. И срать я хотела, если он ударит меня в ответ или тоже убьёт. Срать! Мне на всё по хер.

Так я думаю ровно до тех пор, пока Титов не стирает мои слюни со своего лица и не замахивается кулаком. В следующий миг я сильно жмурюсь и вскрикиваю от испуга, готовясь ощутить резкую боль или услышать хруст сломанного носа. Но слышу только звук сильного удара об стену. Всего в паре сантиметров от моего лица. Широко раскрываю глаза и встречаюсь с убийственным взглядом Титова.

– Ты что, блять, делаешь, идиотка?

Он не кричит, даже не рявкает. Его голос, наоборот, стал тише и ниже, но именно эти мрачные, обманчиво спокойные ноты выбивают на поверхность толику страха, которую я тут же заталкиваю обратно.

– Я что делаю? А себя спросить не хочешь, что сделал ты?! – истерично спрашиваю я. – Ты убил их! Ты всех их убил! И не надо мне говорить, что это сделала я! Это ты их застрелил! Ублюдок чёртов!

– Дура! – парирует в ответ жёстко. – Я, конечно, понимаю, что ты сейчас на эмоциях, но не думал, что ты настолько отупеешь от шока. Что, по-твоему, я должен был делать, Каролина? Спокойно смотреть, как моя невеста сбегает со своим бывшим и его дружками? Ручкой вам помахать и пожелать приятного полёта? Этого ты от меня ожидала? Если да, то ты куда тупее, чем я думал, – цедит он, сильнее сжимая мою шею.

Но я начинаю задыхаться не из-за его крупной ладони и не из-за горького комка слёз, застрявшего в горле, а из-за слов. До меня только сейчас доходит, как для него всё выглядело со стороны. Он думал, что я сбегаю. Вместе с Егором. Поэтому и убил, ни в чём не разобравшись. Но разве его это оправдывает? Нет! Ни в чём неповинные люди мертвы от его руки. И я уверена, что Титов убил бы их, даже если бы знал, что я не собиралась с ними улетать. Он ведь предупреждал. Причём неоднократно. И делал это, пока сам мне изменял. Но ему же можно. Он мужик. Требовать от женщины беспрекословную верность, пока сам за спиной трахается с другими – это в порядке вещей у властелинов