Среди хаоса вещей замечаю её – фотографию Виктории в серебряной рамке. Чёрт. Думал, что избавился от всех напоминаний о ней. Подхожу, сжимаю холодный металл в руке. Её идеальная улыбка, выверенная для глянцевых журналов, теперь кажется издевательской гримасой.

– Довольна тем, что натворила, дорогая? – мой голос звучит хрипло. – Надеюсь, в аду тебе комфортно.

Фотография летит в мусорный бак. Звон разбитого стекла приносит мимолетное удовлетворение.

На барной стойке замечаю бутылку Macallan 1926 года – оставлю как напоминание о прошлом. Наливаю два пальца в хрустальный стакан и толкаю тяжелую стеклянную дверь.

Внизу раскинулся Лос-Анджелес – бескрайнее море зданий, подсвеченных закатным солнцем. Они пылают золотом и алым, словно прощальный костер моей прежней жизни.

Прохладный ветер бьет в лицо, треплет волосы. Тяжелые грозовые тучи наползают с запада, где-то вдалеке грохочет гром. В воздухе густо пахнет озоном и надвигающейся бурей. Делаю глоток виски, чувствуя, как янтарная жидкость обжигает горло. Где-то там, среди миллионов городских огней, осталась моя прошлая жизнь – империя, которую я строил десять лет. Но я знаю – пришло время отпустить. Слишком много призраков. Слишком много боли.

Делаю глоток виски, чувствуя, как янтарная жидкость обжигает горло. Завтра в это время я буду над Атлантикой. И это, черт возьми, именно то, что мне нужно.

– Джейсон! – её голос бьет под дых, выбивая воздух из легких. Я знаю этот голос, он преследует меня в снах, шепчет по ночам, не дает забыть. Медленно оборачиваюсь, чувствуя, как напрягаются мышцы под тканью.

Одри застыла в дверях террасы – растрепанная, задыхающаяся, с размазанной тушью под глазами. Её кремовое платье треплет ветер, обрисовывая изгибы тела, которое я помню наизусть. Она прижимает маленькую ладонь к груди, и я вижу, как дрожат её пальцы.

– Не уезжай, – она делает шаг ко мне, её каблуки отбивают четкий ритм по мраморному полу. – Умоляю.

– Зачем мне оставаться? – мой голос звучит низко и хрипло, я залпом допиваю виски. – Чтобы смотреть, как ты живешь с другим?

– Потому что я люблю тебя, черт возьми! – её крик перекрывает раскат грома. Первые капли дождя падают на террасу. – Все это время любила. Я была такой дурой…

– Ты замужем, Одри, – я до побелевших костяшек сжимаю хрустальный стакан. – У тебя есть муж.

– Я подаю на развод. Завтра же. К черту все! – она проводит рукой по волосам, и я замечаю, что её палец без колец. – Не могу больше просыпаться каждое утро с мыслью о тебе и засыпать, представляя твои руки вместо его…

Одри медленно идет ко мне, её тонкие пальцы находят мою руку, переплетаются с моими. Электрический разряд пробегает по телу от этого прикосновения. Я чувствую аромат её духов – жасмин и ваниль, тот же запах, что сводил меня с ума все это время.

– Прости меня, – шепчет она, глядя мне в глаза своими невозможными зелеными глазами. – Прости, что не нашла в себе смелости раньше.

Я отбрасываю стакан в сторону, притягиваю её к себе одним резким движением, чувствуя как бешено бьется её сердце. Дождь, но мне плевать. Теперь я знаю – никуда не уеду. К черту Лондон и новую жизнь. Моё место здесь, рядом с этой невозможной женщиной. Всегда было здесь. И будь что будет.

Гром грохочет над головой, когда я накрываю её губы своими, и этот поцелуй пахнет виски, дождем и долгожданной свободой.

Звон разбитого стекла разрезает воздух как выстрел. Мы синхронно оборачиваемся. В дверях застыл Дэйв, у его начищенных туфель поблескивают осколки хрустального стакана в луже элитного виски. Его лицо искажено яростью и болью – я никогда не видел этого самоуверенного ублюдка таким… человечным.

Первые капли дождя падают на террасу, гром грохочет совсем близко. Мы застываем в этой чертовой мизансцене – я, Одри и Дэйв. Город под нами зажигает огни, а небо чернеет, готовясь обрушить на нас всю ярость стихии.

Одри вздрагивает всем телом, но я чувствую, как она выпрямляется, расправляет плечи. Её рука все еще в моей, и я ощущаю, как бешено пульсирует кровь под нежной кожей.

Глава 30

Одри

– Одри, что происходит? – голос Дейва дрожит, в его глазах плещется дикая смесь недоумения и боли, от которой у меня внутри все сжимается.

Дэйв делает неуверенный шаг вперед, хрустальные осколки опрокинутого бокала крошатся под его туфлями. Его обычно безупречный костюм помят, галстук съехал набок. В его глазах плещется что-то дикое, первобытное – взгляд раненого зверя. Я слишком хорошо знаю этот взгляд.

К горлу подкатывает тугой ком, во рту пересыхает. Я сильнее сжимаю влажную от пота ладонь Джейсона, пытаясь найти в себе силы произнести то, что должна:

– Дэйв, прости… – мой голос предательски срывается, и я сглатываю. – Ты замечательный, просто невероятный человек и муж. Но тебе досталась я – такая ужасная жена. Прости. Я люблю Джейсона. И хочу быть только с ним.

Яркая молния прорезает чернильное небо, на долю секунды заливая террасу призрачным светом. В этой вспышке я вижу, как дрожащая рука Дэйва ныряет под пиджак. Мое сердце замирает. Он медленно достает руку – в ней тускло поблескивает его любимая платиновая фляжка.

– Тогда выпью за ваше счастье, – говорит он с горькой усмешкой, делая долгий глоток.

Внезапно тишину разрывают медленные, почти издевательские хлопки. От этого звука по спине пробегает острый холодок. Мы все как по команде оборачиваемся.

– Браво! – из тени выступает стройная женская фигура. – Ты сделала то, что я не смогла три года назад.

Незнакомка делает несколько грациозных шагов вперед, и свет уличных ламп падает на её точеное лицо. Она потрясающе красива той опасной красотой, что завораживает и пугает одновременно. Её темно-красные губы изгибаются в хищной улыбке:

– Я тебя так понимаю, дорогая. Выбирать между ними двумя – это действительно непередаваемые муки. Каждый по-своему превосходен. Каждый чертовски хорош собой, – она окидывает мужчин оценивающим взглядом.

– Вики? – хрипло произносит Дэйв. Он мертвенно бледнеет, словно увидел призрака. Фляжка выскальзывает из его ослабевших пальцев и со звоном падает на мраморный пол.

– Да, я, малыш, – она склоняет голову набок, рассматривая его с плохо скрываемым превосходством. – Соскучился? Я тоже по тебе скучала, но предпочитала наблюдать издалека. Знаешь, мне было так… занятно видеть, как ты нашел мне замену. Так сильно убивался горем после новости о моей трагической кончине, что решил забыться в своей подростковой любви? – она бросает на меня презрительный взгляд. – Умно, ничего не скажешь. Всегда знала, что ты практичный.

Тяжелая