По электронной почте я продолжала общаться с Дугласом и Мэттом. Не знаю, почему именно с ними. Никто с Гранж Пул Драйв не совершил попытки связаться со мной. Оставалось только гадать, какую версию событий представил им Гектор, как теперь ко мне относились… Да и не все ли равно? Я никогда не спрашивала у друзей из Уотербери, как поживает Соулрайд, мы обходили стороной больные темы, обсуждая что угодно, кроме табу. Это сводило с ума.

Вскоре мне написал – странное дело – Билл. Я даже обрадовалась его письму, впервые за долгое время испытав некое подобие положительного чувства, словно на миг вернулась в прошлую жизнь. Хартингтон разорвал все связи с родителями и Гранж Пул Драйв, переехал в Нью-Йорк, открыл свой бизнес, никак не связанный с автоспортом, и больше никогда не хочет слышать что-либо о гонках. Как и я, он желал забыть Уотербери и все, что с ним связано, как страшный сон. Перечеркнуть множество совершенных там ошибок. Начать жизнь с чистого листа. Но у него, как и у меня, ничего не получалось. Гранж Пул Драйв – необыкновенное место. Побывавший там однажды останется его частью навсегда, как бы мучительно это ни оказалось.

На мгновение я представила, что я и Билл могли бы сойтись в своем горе, но сразу отбросила эту мысль. Если уж у нас раньше ничего не вышло, то почему сейчас должно? Тем более он рассказал, что нашел себе девушку. Хотя я, конечно, ощущала, что Билл по-прежнему ко мне неравнодушен, и если бы я только изъявила желание… Но желания не было. Ни заводить новые отношения, ни жить вообще. Билл странным образом стал связующей ниточкой между ужасающим настоящим и идиллическим прошлым. Мостиком, на который я стала часто выбегать, чтобы поговорить о былом. Потому что иначе жить не получалось.

Отец действительно перестал пить, в этом он меня не обманул, и больше не общался с мужчинами, которые хотели меня изнасиловать. Я ни разу не спрашивала, получили ли они наказание, и если да, то где его отбывали. О моей жизни в Уотербери мы говорили мало. Он понимал, что мне больно это вспоминать, и вскоре совсем перестал задавать вопросы о Патрике, Гвен, о том мужчине, которого видел, когда приезжал ко мне, о спасенных детях и так далее.

Я устроилась на спокойную, монотонную работу – сидела в офисе и оформляла документы. В общем, привела в порядок ту часть своей жизни, которая оставалась мне подвластна. Вновь усиленно занялась лепкой, слушала музыку – в основном ту, что связывала меня с прежней жизнью, а потому вгоняла в депрессию глубже и глубже. Отец отчаялся расшевелить меня, а я не представляла себе, что же такое должно случиться, чтобы я вдруг сбросила с себя оковы апатии и ненависти к миру.

Жизнь ощущалась бесконечным кошмаром, в котором все негативные детали утрированы, тревоги гипертрофированы, а самые потаенные страхи взяли и сбылись, оставив тебя уничтоженным и вопрошающим. Что самое страшное, я начинала к этому привыкать.

Примерно полгода спустя мне позвонили с неизвестного номера. Сначала я не хотела брать трубку, потому что сердце пугающе участилось, и я шестым чувством поняла – это кто-то с Гранж Пул Драйв. Хотя уже давно удалила номера всех пилотов.

– Алло?

– Привет.

Я сразу узнала этот голос. И обрадовалась.

– Господи, Тревор! Тревор! Это же ты! Боже мой, как я по тебе скучала! Как я рада слышать тебя… Тревор! Как ты поживаешь? Почему ты не звонил раньше? Я так соскучилась по всем вам… По Гранж Пул Драйв. Как бы я хотела туда вернуться, вновь увидеть вас. Тревор, ты слышишь?

– Сара, я… звоню не просто так.

– У тебя… у тебя что-то случилось?

– Не у меня. – Он сделал глубокий вздох, не зная, как продолжить, как сообщить то, что обязан был сообщить. – Гектор…

– Что? Что с Гектором, Тревор?!

Я спрашивала, а сама уже знала ответ. Только не это. Только не это. Пожалуйста. Если у судьбы осталась хоть капля милосердия ко мне, пусть я не услышу то, чего больше всего боюсь.

– Наш Гектор… разбился. Насмерть. Это не выдумка и не шутка. К сожалению. Хотелось бы мне, чтобы это было неправдой, однако… В общем, я звоню, чтобы сообщить тебе это. Прости, что обрушился как снег на голову. Мы с ребятами хотим, чтобы ты приехала в Уотербери на похороны. Авария была серьезной, поэтому… Гектор будет в закрытом гробу. Слышишь? Сара?

– Как это – разбился? Что это означает? Гектор умер?

– Его больше нет с нами. Прости, едва ли мне приятно сообщать тебе это. Я ведь знаю, что вы все еще любили друг друга…

– Нет-нет-нет, подожди, он не мог умереть, ты что-то путаешь. Как это случилось? Когда?!

– Врачи нашли в его крови высокий процент алкоголя. Очевидно, он сильно выпил и поехал кататься по городу. Вот и вылетел на встречную. Знаешь, он часто напивался с тех пор, как ты уехала. Жуткая ирония. Он был гениальным пилотом. Прямо как…

– Дарт. Нет. Это неправда. Он жив.

– Сара, я понимаю… принять это тяжело. Я и сам все еще слабо верю. Но, прошу тебя, подумай над тем, что я сказал. Для Гранж Пул Драйв очень важно, чтобы ты присутствовала на церемонии прощания. Ты все еще часть автодрома, даже если переедешь жить на Северный полюс. Помни об этом. Перезвони, как будешь готова все обсудить.

В трубке раздались короткие гудки прежде, чем я успела что-либо ответить. Услышанное не поддавалось осмыслению. Я медленно опустилась на пол, обхватила колени и замотала головой:

– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет…

29. Вдруг нам понравится?

– Нет!

Меня разбудил звук собственного вскрика, полного отчаяния. Распахнув глаза, я услышала свое шумное дыхание и поняла, что, скорее всего, потеряла сознание, но пришла в себя в каком-то незнакомом месте. Больница? Не похоже. Слишком много вещей. Хотя, может быть, отец испугался и отвез меня в какую-нибудь дорогую клинику, ориентированную на то, чтобы клиент чувствовал себя как дома.

Я приподнялась на локтях и осмотрелась. Странное место, но я здесь как будто уже была. Очень давно. Звонок Тревора как будто случился в другой жизни, но боль была