– Все нормально, – перебивает он мягко, хотя я чувствую, как напряглось его тело. – Поговорите. Вам это нужно.

Его теплые губы нежно касаются моего лба, оставляя ощущение защищенности, и он встает. Воздух между мужчинами, столкнувшимися в дверях, настолько наэлектризован, что, кажется, вот-вот заискрит. Джейсон делает неуверенный шаг в палату, держа в руках роскошный букет цветов. От этого становится еще больнее.

– Зачем ты здесь? – мой голос звучит надломленно. – Разве Дэйв не достаточно настрадался?

– Ты навещала меня в больнице, помнишь? – улыбается он той самой улыбкой, от которой когда-то у меня подкашивались колени. Теперь она вызывает только глухую боль. Его лицо становится серьезным, почти трагичным. – Господи, Одри, мне так жаль.

– Ничего, – перебиваю я, пытаясь разрядить тяжелую атмосферу. Натягиваю на лицо усмешку, хотя внутри все дрожит. – Кто же знал, что секс с тобой имеет такие побочные эффекты? Девушки просто теряют голову. В буквальном смысле.

Он нервно усмехается и склоняет голову набок, прикусывая нижнюю губу – этот жест всегда действовал на меня как спусковой крючок. И сейчас, несмотря на все случившееся, где-то в глубине живота предательски екает. Ненавижу свое тело за эту память.

– Что смешного? – продолжаю я, стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, хотя каждое слово дается с трудом. – Тебе стоит предупреждать своих будущих подружек. Выдавать что-то вроде инструкции по технике безопасности. А то они могут начать поджигать людей от ревности.

– Но ты же никого не поджигала, – его голос становится мягким, почти интимным. В нем слышится то ли облегчение, то ли восхищение. – Ты просто…

– Просто чуть не свела себя с ума, – заканчиваю я за него, чувствуя, как к горлу подкатывает горький комок. – И заодно всех вокруг.

Глава 29

Одри

После двух недель в больничных стенах я с наслаждением вдыхаю свежий воздух, пусть даже моё тело все еще ноет от недавних травм. Синяки постепенно бледнеют, но душевные раны затягиваются куда медленнее.

Сегодня важный день – судебное заседание. От одной мысли об этом к горлу подкатывает тошнота. Мне предстоит снова встретиться с ней лицом к лицу. С той, что хладнокровно подожгла меня, надеясь, что я не выживу.

Дэйв всю дорогу старается отвлечь меня разговорами, но я едва слышу его слова. В голове крутятся обрывки воспоминаний того страшного дня.

Мы подъезжаем к внушительному зданию суда. Серый фасад давит своей монументальностью, заставляя меня съежиться на пассажирском сиденье. Желудок сводит от напряжения, а во рту пересохло, будто я не пила несколько дней.

– Всё будет хорошо, – мягко произносит Дэйв, накрывая мою ледяную руку своей теплой ладонью. – Ты сильная. Через несколько часов кошмар закончится.

Я благодарно киваю, не в силах произнести ни слова. Его поддержка – единственное, что держит меня на плаву последние недели.

Массивные дубовые двери суда открываются с тяжелым скрипом, от которого по спине бегут мурашки. В просторном мраморном холле гулко отдаются шаги и приглушенные голоса, создавая зловещее эхо. Я замираю на пороге, чувствуя, как паника холодной волной поднимается от живота к горлу.

Дэйв уверенно ведет меня по длинному коридору, его рука на моей спине придает сил идти дальше. Мы проходим мимо других залов заседаний, мимо десятков людей с их собственными трагедиями, застывшими в глазах. Хмурый охранник придирчиво изучает наши документы, прежде чем кивнуть в сторону нужного зала.

– Я буду прямо за тобой, – шепчет Дэйв, крепко сжимая мою дрожащую руку. – Просто помни – правда на твоей стороне.

Зал постепенно заполняется людьми, шелест одежды и приглушенные разговоры эхом отражаются от высокого потолка. Я сажусь на жесткий деревянный стул, упорно глядя прямо перед собой, но боковым зрением все равно замечаю её – Монику. Женщину, которая чуть не оборвала мою жизнь.

– Встать, суд идет! – громкий голос судебного пристава заставляет всех подняться.

Судья Харрисон величественно проплывает к своему месту – грузная женщина лет шестидесяти с идеально уложенными седыми волосами и цепким взглядом серых глаз за стеклами очков в золотой оправе. Её черная мантия шелестит при каждом движении. Она излучает ту особую властность, которая появляется только с многолетним опытом работы в зале суда.

Прошу садиться, – её голос звучит негромко, но властно. Судья открывает папку с делом, бегло просматривает документы и кивает прокурору, давая знак начинать заседание.

Сегодня маски будут сорваны, и все узнают правду. Я глубоко вдыхаю, собирая остатки мужества. Пора.

Кондиционированный воздух в зале суда не спасает от удушающей духоты – здесь слишком много людей. Массивные хрустальные люстры под высоким лепным потолком отбрасывают причудливые тени на строгие деревянные панели стен, создавая гнетущую атмосферу. Воротник блузки неприятно впивается в шею, а на ладонях выступает испарина.

В нескольких рядах впереди замечаю напряженную спину Дэйва в безупречно отглаженном костюме. Его широкие плечи застыли, словно высеченные из мрамора. Он на секунду оборачивается, и в его карих глазах читается молчаливая поддержка, от которой становится чуть легче дышать.

Моника стоит за дубовой трибуной, нервно теребя перламутровую пуговицу на сером костюме-двойке. Её голос, хоть и дрожит, четко разносится по всему залу благодаря превосходной акустике.

– Объясните суду, зачем вы пытались убить мисс Лонгфорд? – её тон профессионально бесстрастен.

– Виктория Винсент связалась со мной через защищенный мессенджер, – подсудимая говорит с вызовом, расправив плечи. – И предложила полмиллиона долларов за устранение Одри Картер. – Она бросает в мою сторону колючий взгляд, полный застарелой ненависти. – Деньги мне были необходимы, так как мой бывший муж после развода не оставил мне ничего. Ну и к Одри у меня была личная неприязнь… она разрушила мою семью.

– Ваша честь, – прокурор выпрямляется, – хочу обратить внимание суда на критически важный факт. Виктория Винсент скончалась три года назад. У нас есть официальное свидетельство о смерти и результаты вскрытия.

– Вы знали о смерти Виктории Винсент, мисс Грант? – в голосе прокурора звучит плохо скрываемое торжество.

– Знала, – отвечает подсудимая, и по залу проносится удивленный шепот.

– То есть вы утверждаете, что с вами связался призрак? – прокурор иронично приподнимает бровь.

– Не призрак. Виктория жива.

– Вы встречались с госпожой Винсент лично? – прокурор медленно приближается к трибуне, постукивая дорогим паркером по ладони. Его туфли беззвучно ступают по ковровой дорожке.

– Нет, всё общение было только онлайн. Но она организовала передачу денег. У меня есть доказательства.

Кровь стынет в моих жилах, а к горлу подкатывает тошнота. Как умершая три года назад женщина могла заказать мое убийство? Паника накатывает новой удушающей волной. Либо Виктория инсценировала свою смерть и на самом деле жива, либо за всем этим стоит кто-то другой, использующий