Пока мы обходили пит-стопы, осматривая, чтобы все было готово для технической остановки, заправки топливом, смены шин и быстрого ремонта каких-либо повреждений, я вспомнил, как в первый раз увидел Сару на Гранж Пул Драйв. Остановился у бокса воды попить, а она сидела на трибуне прямо напротив, с этим своим дурацким велосипедом. Каноничная все-таки была встреча. И такая эмоционально насыщенная.

Теперь-то я понимаю, зачем она там сидела. Но в тот день эта гостья со смутно знакомым лицом и совершенно непонятным взглядом была для меня нерешаемым ребусом. Подойдя к ней поближе, я еще раз убедился, насколько же она не похожа на девушек, которые обычно сидят здесь во время тренировок. Подчеркнуто чужая, самодостаточная и немного раздраженная. Такой она мне показалась. И это подстегивало разговорить ее. Хватило пары фраз, чтобы я понял: она не отсюда. Да и внешность не как у местных, не только говор. Приезжая. Но почему меня не оставляет ощущение, будто я давно ее знаю? И потом я вспомнил. Закусочная. Она сидела с Биллом. Его подружка?

В ту встречу нам удалось произвести друг на друга впечатление. И не знаю, кого за это благодарить, кроме Гранж Пул Драйв, конечно. Он дал нам эту судьбоносную возможность. И сейчас дает мне еще одну, предоставляя замысловатые изгибы полимерно-битумной трассы[17] для проверки, из какого теста я сделан.

Время утекло сквозь пальцы. Я слегка вздрогнул, когда нас подозвали и сообщили, что до начала гонки остается час. Мне не верилось. А потом я посмотрел на трибуны. Народ стремительно накапливался, людская масса все сгущалась, заполняя пробелы свободных мест, как размножающиеся микробы. А я даже не обратил на это внимания, привыкший к фоновому жужжанию на трибунах.

Я взял у Саймона маленький бинокль и посмотрел туда, где было забронировано место Сары. Оно пустовало, но на тот момент это меня не удивило. Однако за полчаса до начала, когда мы уже переоделись в комбинезоны и выводили свои болиды на стартовые позиции, я заволновался, вновь не увидев Фрай на месте.

– Где она? – спросил Тревор. – Не придет посмотреть на твой триумф? Она же планировала.

– Я и сам не знаю. Как-то это странно. И тревожно.

Гранж Пул Драйв уже ревел, кричал, гудел, не замолкая ни на секунду. Большой день. Важное событие. А Сары почему-то нет. Я не выдержал и позвонил ей, забившись в угол бокса и закрывая ухо одной рукой. Никто не взял трубку. Я набрал номер еще раз – то же самое.

– Саймон, глянь, Хартингтоны в паддоке? – попросил я.

Гонщик без вопросов приник к окулярам, нашел ВИП-ложу, где обычно располагаются высокопоставленные либо просто богатые зрители, и ответил:

– Есть, оба.

– А Гинзли? – спросил я, предчувствуя неладное, и не ошибся.

– Только женщина. Патрика нет. Это, кстати, странно. Он не из тех, кто станет пропускать подобное событие.

– И Сары нет, – сказал я, но из-за гула толпы никто меня уже не услышал.

Болельщики свистели, махали флагами и транспарантами, гудели в фанатские дудки. Огромное шевелящееся море людей в яркой одежде с преобладанием красного, на что сегодня, особенно сейчас, мне было уже плевать. Отдельный мир, пантеоном в котором является наш трек, а божествами – мы.

– Двадцать минут до старта, – объявили в громкоговоритель. – Просим пилотов приготовиться.

Саймон похлопал меня по спине и отправился на стартовую решетку, куда из парк-сервиса выводили последние болиды, но я почти не замечал того, что происходит вокруг. Мой мозг отчаянно сопоставлял факты и приходил к пугающим выводам. Вот-вот начнется долгожданная и многообещающая гонка. Важнейший чемпионат, который я обязан выиграть. Ведь здесь, на треке, в легкой карбоновой[18] кабине, на опасной скорости – здесь мое место!

Рев двигателей, визг тормозов, оглушительный шум толпы. Запах бензина, жженой резины и машинного масла. Волнение, трепет, азарт, граничащий с безумием, взмах черно-белого флага. Гранж Пул Драйв – место, где сбываются мечты и разрушаются судьбы. Побывавший здесь однажды захочет остаться навсегда. И я тоже. Но хочет ли этого моя любимая женщина?

Автоспорт – дело всей жизни, и я не должен бросать его сейчас из-за паранойи. Но с другой стороны, что есть моя жизнь, если рядом не будет Фрай? Задав себе этот вопрос, я решился окончательно. С трудом стянул с себя плотные и толстые гоночные перчатки. Двумя серыми трупиками они упали у моих сапог на темно-синее полотно трека, словно выбросившиеся на берег киты. Немой протест. И жирная точка на карьере.

– Эй, Гектор, ты куда это собрался? – закричал Хэнк, нагоняя меня. – Гонка вот-вот начнется, не время покидать автодром!

Лицо у него было испуганным, прямо как в тот день, когда Ридли пробил пит-уолл на своем болиде и вылетел за пределы трека. Я ничего не ответил и сделал так, чтобы никто меня не догнал. Потому что уже все решил и никому бы не позволил себя переубедить. Сев в свой обычный автомобиль, завел двигатель вспотевшими от бега и тревоги руками и снова позвонил Саре. Бесконечные гудки подстегнули не соблюдать скоростной режим. Все равно почти весь город сейчас на автодроме.

Я мчался к тату-салону на красный свет, уже уверенный в том, что случилось неладное, и виноват в этом я. Было ясно, что я не смог бы начать эту гонку без присутствия Сары, и мне не нужен этот кубок без Сары, и я не смог бы выиграть без Сары, и ничего в моей жизни уже не будет благополучно без Сары. Она не могла не прийти просто так, она меня любит, я это точно знаю – получается, с ней что-то случилось. И мне нужно найти ее как можно скорее.

Фрай сидела снаружи, прямо на бордюре у тату-салона, выставив ноги на дорогу, будто хотела, чтобы их переехали. На лице явные следы побоев, локти на коленях, ладони – в крови, дрожащие пальцы размазывают красное по щекам, смешивая со слезами. Так сильно я еще никогда не пугался, даже когда ее обгоревшую привезли в госпиталь.

Она просто сидела, осматривая свои руки, словно была не здесь, и даже не сразу заметила, как я подбежал к ней и начал задавать вопросы. Встряхивания за плечи не помогали вывести девушку из ступора. Я понял, что опоздал.

Затем Фрай подняла на меня опустошенный взгляд и тихо сказала:

– Я вызвала «Скорую».

– Где он? Где Патрик? Слышишь меня?

– Он хотел… он хотел меня… – И Сара отвернулась, спрятав лицо.

Кровоподтеки на скуле и на лбу, разбитая