– Похоже, ты забыл, что «Горько!» относится только к молодожёнам, – улыбаясь так, что аж щёки болят, напоминаю Диме.

Он проводит пальцем по моей щеке и тоже улыбается.

– Я репетирую. Так сказать, готовлюсь к нашей свадьбе.

– Не рановато ли начал репетировать? – смеюсь. – Я вообще-то ещё не сказала «Да».

– Сказала.

Вопросительно смотрю на него.

– В твоём сне, что ли? В жизни я такого не помню, как и твоего предложения, впрочем. Ну знаешь, как это обычно все делают: устраивают тошнотворный романти́к, признаются в любви, встают на одно колено, кольцо с огромным бриллиантом на палец надевают.

Дима спускает руки на мою талию и начинает до дрожи приятно поглаживать.

– Если бы я решил сделать такое «тошнотворное» предложение, ты сбежала бы от меня раньше, чем я встал бы на колено. Хотя нет… Ты сбежала бы ещё в начале признания в любви.

Блин. Факт. Он прав. Я на дух не переношу всю эту банальщину и странно реагирую на всеми обожаемые слова «Я люблю тебя». Стоит лишь вспомнить признание Егора. Моя реакция мне совсем не понравилась. Хотя, может, дело в том, что эти слова сказал мне он, а не Дима?

Стоит быстро прокрутить в голове сцену, как Дима признаётся в любви, а я – ему, и… Нет! Не могу… Не по себе. Всё-таки меня просто нельзя назвать любительницей слащавой романтики и всех этих словечек о чувствах. Это не восторгает меня, как многих других девушек, а заставляет чувствовать максимально неловко. Как и такой пышной свадьбы, как у Ари, мне до жути хотелось бы избежать. Но вряд ли получится. Свадьба пары из Золотой десятки обязана быть событием если не года, то хотя бы сезона.

Просторный зал в величественном замке, пару столетий назад построенном по указу одного из членов Золотой десятки. Роскошная, пышущая богатством атмосфера. Куча влиятельных гостей. Папарацци. Выступление знаменитых певцов. Пышное застолье с изысканными деликатесами и блюдами от прославленных шеф-поваров. В общем – сплошная показуха и помпезность. Это не моё.

– Наша свадьба необязательно должна быть такой, Роли. Она будет такой, какую ты захочешь, – заметив, как я повторно оглядываю всю окружающую нас атмосферу, выдаёт Титов, в очередной раз попадая в яблочко. И это уже конкретно напрягает.

– Скажи мне, ты умеешь читать мысли? – подозрительно прищуриваюсь.

– Никто не умеет читать мысли.

– Тогда каким образом ты настолько чётко считываешь и понимаешь меня? Только не нужно говорить, что я не умею скрывать свои эмоции. Дело не только в них, но и во многом другом. Даже возьмём наш первый ужин. Ты устроил его так, чтобы я не чувствовала себя на романтическом свидании, а будто на уютной встрече с другом, хотя тогда не мог знать, как я отношусь к романтике и всему, что с ней связано.

– На уютных встречах с друзьями не целуются, – пытается свести разговор к шутке, но я не позволяю:

– Ты понял, что я имела в виду.

– Понял. И я вряд ли скажу что-то новое или необычное для тебя. Ты ведь сама не устаёшь напоминать мне о моём возрасте. Я давно уже не мальчик, которому ты должна разжёвывать все факты о себе, чтобы я смог тебя узнать и понять. У меня есть глаза, уши, интуиция, в конце концов. Мне хватило всего лишь посмотреть на тебя, увидеть, как ты себя ведёшь в той или иной ситуации. Услышать, что говоришь ты и что говорят о тебе твои родственники, а затем просто нужно было проанализировать всю эту информацию. И я уяснил многое о тебе. В том числе о некоторых твоих вкусах и предпочтениях. Вот и весь секрет, – непринуждённо отвечает он с улыбкой и прижимается губами к моему виску, продолжая медленно покачиваться со мной в танце.

Ну… Как бы логичный и разумный ответ. В принципе, и сама могла догадаться, будь я чуточку умней и мудрей. Но я не такая, из-за чего я опять про себя задаюсь противным вопросом – насколько долго я буду интересна Титову?

– Наконец я тебя нашёл, брат, – наш танец прерывает знакомый мужской голос.

Мы с Димой поворачиваем головы вправо и видим Давида вместе с его женой.

Дима рассказывал мне о кузене, говорил, что они близки, как родные братья, но лично познакомиться с ним мне удалось лишь сегодня на свадьбе.

И что я могу сказать? Обычный мужик из Золотой десятки. Они с Димой одного роста, но на этом их сходства заканчиваются. Давид худощавый – это видно даже в костюме. У него русые волосы, карие глаза и острые черты лица. Солидный, холёный, источающий ауру власти и щепотку надменности, но в целом приятный в общении. Чего нельзя сказать о его жене Ангелине. Такое милое имя абсолютно не подходит этой брюнетистой красотке с пышными формами и самоуверенным, наглым взглядом.

За время нашего первого пятнадцатиминутного разговора с Давидом она проронила от силы пару фраз, но зато как глазела на Диму. Да-да, не на своего мужа, а на моего Диму. Кошмар. Она прямо-таки пожирала его глазами, которые мне хотелось ей выколоть. И я была поражена, почему, кроме меня, никто не обратил на это внимания. Ни Давид, ни Дима. Ни тогда, ни сейчас.

Хотя насчёт Димы я рада. Он даже не бросает взгляд на Ангелину и её декольте с шикарной троечкой, которой я могу лишь позавидовать, а сразу обращается к брату.

– Зачем искал?

– Знаю, что вы сегодня как сиамские близнецы, – Давид с усмешкой смотрит на меня, а потом возвращает взгляд на Диму. – Но Раневский хочет с тобой поговорить по поводу грядущих поставок. Сможешь оставить свою невесту ненадолго и пойти со мной?

– Он до понедельника подождать не может?

– Если бы мог, я бы тебя не тревожил. Это не займёт много времени. Просто успокоишь его, сказав, что всё идёт по плану и вернёшься к Каре. Моих слов ему не хватает.

Дима на миг поджимает губы, явно недовольный таким раскладом, но я поглаживаю его руку и произношу:

– Иди. Никуда я не денусь. Пойду пока узнаю, как дела у Ари.

Дима недолго задумывается о чём-то, а затем снова целует меня в висок и соглашается.

– Я скоро вернусь.

Киваю и наблюдаю, как братья отдаляются, исчезая в толпе.

– Ох уж эти мужчины. Даже на празднике не