Я вытянулся рядом с ней и провел костяшками пальцев по ее скуле, а затем притянул к груди.

Грета прильнула ко мне с легким вздохом. Ее волосы щекотали мой нос, я смахнул их и поцеловал ее в лоб.

Я знал, что это неправильно. Грета заслуживала иного. Но я чувствовал себя слишком хорошо, чтобы отвергнуть все это. Мне стало интересно, жалеет ли Грета, что отказала мне, но, учитывая ее семейную ситуацию, у нее, вероятно, нет особого выбора.

Зато я определенно жалел, что мне не хватило смелости отменить свадьбу с Крессидой, но я хотел стать доном. Ради должности я был готов заключить сделку с дьяволом.

* * *

Когда я проснулся, Греты уже не было в постели. Снаружи доносилось мычание и мяуканье, а также звук мотора. Я размял ноги и встал, взял с тумбочки пистолет и замер, заметив, что мое обручальное кольцо лежит рядом с запиской от Греты.

Я прочитал ее.

«Не хотела отдавать его вчера».

Я ощутил облегчение. Если бы я получил кольцо накануне, это точно омрачило бы наше воссоединение, так же как существование Крессиды омрачало мою жизнь. Я сунул кольцо в сумку и быстро вышел на улицу к источнику механического шума.

Стоя на крыльце, я увидел, как Грета управляет погрузчиком и распределяет тюки сена между конюшнями и сараями. Улыбнувшись, прислонился к стене, ошеломленный увиденным.

Грета являлась наследницей огромного состояния, ее называли Принцессой Запада, а здесь она кормила коров, свиней, лошадей и убирала навоз. Она не уклонялась от тяжелой работы. Заметив меня, девушка помахала мне, направляя погрузчик в мою сторону.

– В доме есть кофе! Мне осталось сделать совсем немного, и я смогу к тебе присоединиться! – крикнула она сквозь звук двигателя и проехала мимо.

Вернувшись в дом, я налил кофе и выбрался во двор.

Прихлебывая кофе, я наблюдал за Гретой. Она приветствовала питомцев, даже огромную свинью, и мои губы растянулись в улыбке.

Все казалось сюрреалистичным в самом лучшем смысле слова. Я не мог вспомнить, когда в последний раз мне столь часто хотелось улыбаться.

Мне никогда не хотелось жить в сельской местности, поскольку я вырос в мегаполисе. Но на ранчо я чувствовал себя наиболее комфортно, хотя пока не мог представить, что променяю жизнь в Нью-Йорке на нечто подобное на неопределенный срок.

Однако Грета сделала ранчо уникальным.

С осознанного возраста я знал, какое место называть домом.

Особняк родителей являлся моим убежищем, надежной крепостью, но с тех пор, как я переехал, и, конечно, после свадьбы с Крессидой, все резко переменилось. Моя квартира стала перевалочным лагерем, а не конечным пунктом назначения, а таунхаус, который я купил для нас с Крессидой, всегда казался чужим жилищем, где тебе не рады.

Я сделал еще глоток, и Грета снова помахала мне издалека, крикнув что-то, чего я не разобрал, но охотно помахал в ответ. Затем медленно опустил руку. Я ощущал невероятное спокойствие.

Я словно жил тут многие годы. И это именно то, чего мне хотелось. Но год назад я уже столкнулся с серьезными препятствиями для воплощения мечты. А сейчас? Я женат на Крессиде, и реализовать свои намерения практически невозможно.

В нашем мире развод – запретный, непростительный грех. Но это единственный способ сделать Грету своей. Мне не хватало времени – я еле-еле выкраивал его, распределяя между кланом, семьей и Крессидой.

Однако развод положит конец моим стремлениям стать доном.

Грета

При виде Амо на моем крыльце, который потягивал кофе в одних пижамных штанах, в моем животе разливалось тепло.

Несмотря на рискованность нашей встречи, я не могла поверить, что не увижу Амо снова. Я чувствовала себя виноватой во многих отношениях: перед семьей, перед Крессидой, даже перед родными Амо. Мы лгали всем. Но всякий раз, когда я думала о том, чтобы положить конец отношениям, мое сердце болело от острой тревоги.

Год назад я сделала очевидный выбор: нелегкий и неизбежный.

А теперь причины для того выбора становились все менее убедительными.

Я направилась к Амо, когда накормила всех животных, что без помощи Джилл заняло уйму времени. Она не спросила, почему я попросила ее провести пару дней вместе с ее сестрой в Рино. Она знала, что лучше не задавать лишних вопросов.

Улыбнувшись, я взяла Амо за руку, которую он протягивал, и поднялась по деревянным ступеням.

Мы вошли в дом и позавтракали, хотя, увидев полураздетого Амо, я испытывала иной голод.

– Как насчет того, чтобы провести для меня подробную экскурсию? Вряд ли мы куда-нибудь поедем.

Я знала много мест, которые хотела бы показать Амо, но он прав. Выбираться куда-то – не вариант. И меня тронуло, что он хотел побольше узнать о приюте.

– Только дай мне пару минут, чтобы одеться.

Я прикусила губу:

– Тебе вовсе не обязательно одеваться для меня…

Амо усмехнулся, наклонился и обхватил мою шею, притягивая для поцелуя.

Зазвонил его телефон, заставив нас отпрянуть. Амо глянул на экран, сжав губы.

– Что-то случилось?

Он покачал головой, натянуто улыбнувшись, и засунул мобильный в карман пижамных штанов.

– Твоя жена?

Он поднялся на ноги. Его язвительная улыбка сильно разнилась с той, которая всегда предназначалась мне.

– Давай наслаждаться днем.

Я не стала давить на него, поскольку не горела желанием говорить о ней. Хоть Крессида и знала, что Амо изменяет ей, я все равно испытывала вину из-за содеянного.

Кончиками пальцев коснулась его губ, до сих пор изогнутых в жесткой улыбке.

– Мне больше нравится твоя настоящая улыбка. Не притворяйся рядом со мной, хорошо?

Взгляд Амо моментально смягчился, ухмылка исчезла.

– Мало кто увидит разницу.

– Я вижу, и мне нужны только твои настоящие эмоции. Тебе не нужно притворяться.

Амо поцеловал кончики моих пальцев.

– Я не позволю ничему испортить сегодняшний день. Уверен, ты сумеешь отвлечь меня.

Сначала я повела Амо в загон, где содержались лошади и ослы.

Я забралась на первую доску забора, чтобы иметь лучший обзор, и знакомила Амо с животными.

– Вон там Руби. – Я указала на кобылу с медным окрасом. – Я взяла ее восемь месяцев назад. Она ни разу не видела дневного света за три года жизни. Она находилась в ужасном состоянии, и посмотри на нее сейчас.

Амо кивнул, но его взгляд остановился на мне.

Я не совсем поняла выражение лица Амо, однако оно заставило меня почувствовать себя невероятно значимой и… возможно, даже любимой.

Я продолжила рассказывать о спасенных