Парень, которого я люблю, единственный, кто давал мне немного света во тьме, бросил меня. Теперь у меня есть только безнадежность, безысходность и сомнения».

Меня тошнит, мысли путаются.

В некоторых местах текст расплывается, а бумага слегка покоробилась. Как же горько, должно быть, плакала Ранья, когда писала эти строки. У меня душа болит от того, через что ей пришлось пройти в одиночку. Ее собственный отец насиловал ее ночь за ночью, а она не могла защититься. Он ее отец, черт возьми! Отец должен защищать свою дочь, помогать ей, оберегать ее.

Зейн прав! Я тоже не прочь убить его за то, что он сотворил с Раньей! Как мне вообще теперь смотреть этому монстру в глаза и при этом не расцарапать ему лицо?! Как долго продолжалось это надругательство? Ранья пишет, что не один год.

Я автоматически задумываюсь о Мейли и Хейли. Что, если Ричард также издевается над ними! По телу расползаются мурашки. Нет, нет, пожалуйста, только не это.

Захлопнув книжку, я засовываю ее под подушку, и вдруг у меня вибрирует телефон. Уже почти одиннадцать вечера. Обе близняшки уже легли, но дверь не заперта.

Мобильный снова вибрирует, и только тогда я бросаю взгляд на смартфон, на котором высвечивается анонимный номер. Демон?

Совершенно выбитая из колеи и взволнованная, я хватаю трубку и отвечаю на звонок.

– Демон, наконец-то, что случилось? Ты придешь сегодня ночью?

– Демон? –  спрашивает Энстон на другом конце линии. –  Ты что, реально сейчас имеешь в виду своего сталкера?

Да чтоб меня!

Я застываю на месте.

– Мм, я имела в виду друга, с которым… познакомилась здесь… в поместье. Работника. Я зову его Демоном, потому что он выглядит как настоящий демон.

Что за чушь я несу? Беззвучно скорчив гримасу, я хлопаю себя по лбу.

– Ага, ясно. И этот работник должен заглянуть к тебе сегодня ночью? Разве сейчас уже не двенадцатый час? Между вами что-то есть?

Как мне теперь объяснить ему все это так, чтобы оно имело смысл?

– Ну да, все правильно. Он должен прийти прямо сейчас. Мы так договорились, потому что я уверена, что со сливом в раковине что-то… не так. Оттуда адски воняет. Я не могу так спать. А в течение дня у него были другие дела.

– Конечно. И теперь он придет ночью прочистить тебе трубы. –  Черт, из его уст это действительно звучит крайне нелепо. Но я слишком взвинчена, чтобы сочинить что-то получше.

– Не говори ерунды! Ничего такого, ясно? Он работает в поместье и отвечает за ремонт, –  ворчу я.

– Конечно, –  бормочет Энстон, прочищает горло, а затем делает глубокий вдох.

– Почему ты звонишь?

– А как ты думаешь почему? Может, потому что послезавтра я улетаю обратно? Ты что, забыла?

Черт!

– Конечно, нет. Не забыла. –  И это ложь.

– Конечно, забыла. Точно так же, как забывала ответить на мои недавние сообщения или перезвонить мне. Что с тобой творится в последнее время? Тебе стало совсем на меня плевать? Ты постоянно отменяешь наши встречи, отвечаешь на мои звонки, только если я звоню с анонимного номера, как твой гребаный психованный сталкер!

Внутри меня тут же закипает злость, потому что он не имеет права называть Демона гребаным психованным сталкером.

– А теперь ты забываешь о моем отъезде? Отличная подруга, правда. Всем бы такую.

Вот козел.

– Я была занята, и у меня тут куча забот. Одна из девочек заболела и…

– Ты развлекаешься со смотрителем, понятно. Кого ты обманываешь? Демон –  это твой сталкер. Рея сказала мне, что ты периодически называешь его Демоном. Он здесь?

– Нет, –  вру я, чувствуя себя при этом просто ужасно. Как предательница, действующая вразрез со своими принципами. Кем я в конце концов и стала. Еще несколько недель назад я бы категорически исключила связь с Демоном, целенаправленно сбежала от него, а теперь… Теперь каждую свободную минуту, в которую не думаю о Ранье, я могу думать только о нем и о прошлой ночи.

Машинально слегка оттягиваю топ вниз между грудей, где осталась метка Демона. Время от времени ранка щиплет и чешется. Это зеркально перевернутая буква «Д», а над ней нарисована «Ю», вертикальная линия которой сливается с буквой «Д». Демон отметил меня, как и говорил.

Часть меня сейчас задается вопросом: то ли я совсем спятила, раз в порыве страсти согласилась на нечто подобное, то ли мне льстит, что я ношу этот знак, значение которого мне пока неизвестно. Такая смесь первого и второго.

– Что-то ведь явно не так, Нури. В ту ночь в клубе ты просто испарилась, оставив меня сидеть за барной стойкой как дурак. Если я тебе безразличен, так и скажи. Я могу с этим смириться. Но не лги мне.

Внутри оседает гадкое чувство вины, потому что я не могу не согласиться с ним –  я плохая подруга.

– Энс, мне правда очень жаль. Я не хотела бросать тебя в клубе.

– Да ладно, прибереги свои отговорки для кого-то другого. Если я тебе действительно дорог, то послезавтра приезжай в аэропорт попрощаться со мной. Потому что, в отличие от твоего отношения, Нури, ты важна для меня. Я бы не поехал в Австралию, если бы знал, что мы не проведем ни одного приятного вечера вместе и что ты будешь постоянно меня отшивать.

Сокрушенно прикрыв глаза, делаю глубокий вдох и киваю, хотя он этого не видит.

– Я буду в аэропорту послезавтра, обещаю.

– Я больше не верю твоим обещаниям. Ты так много обещала мне в последнее время и в итоге просто бросала. Просто приезжай или нет. Тогда я буду знать, совсем ли я тебе безразличен.

Прежде чем я успеваю ответить, он вешает трубку.

Глава 25

Демон

Я вижу тебя.

Я чувствую тебя.

Я часть твоей души.

Где бы ты ни была, моя роза,

я узнаю об этом первым.

– Тебе повезло, что они тебя не подозревают! –  сердито прорычал я Лекстону, очнувшемуся в больнице после операции.

Он лежит на больничной койке с повязкой на голове, загипсованным предплечьем, иссиня-черным синяком