Но я не могу этого сделать. Я всегда считал себя ублюдком с отсутствием норм морали и правил. Но я не хочу пользоваться ее состоянием. Ким растерянная и в неведении, и я не могу с ней так поступить.

С кем угодно, но только не с ней.

Моя принцесса.

К горлу подступает горечь. Я не рассказал Ким правду. Не знаю, как вывалить на нее весь этот травмирующий груз. И от мерзкого чувства вины я чувствую себя так, словно невидимые стены сжимаются вокруг меня.

Повернув голову, я смотрю на ее умиротворенное личико и прислушиваюсь к ровному дыханию. Ким спит, свернувшись клубочком и подложив руку под голову. Ее светлые волосы рассыпаны по подушке.

Я убираю в сторону ее непослушную прядь, упавшую на щеку. В этот момент замечаю на ее шее красный след от укуса. Не помню, чтобы вчера делал что-то подобное. Похоже, в какой-то момент я потерял над собой контроль.

Блять.

Мне нужно выбраться из постели до того момента, пока я окончательно не рехнулся и не набросился на Ким. Член изнывает и требует разрядки.

Успокойся, чувак. Я терплю, и ты потерпишь, понятно?

Отбросив простынь, я поднимаюсь с кровати и натягиваю боксеры. Утренний стояк вздымается бугром, и я сжимаю его через трусы.

Уймись, твою мать. Я же сказал, не сейчас!

Выхожу из спальни и тихо прикрываю за собой дверь. В последний момент бросаю взгляд на Ким. Она по-прежнему спит, и в голове внезапно проносится мысль: даже если я скрыл от нее правду, но поступил чертовски верно, когда привез ее сюда.

Пусть мы провели в этом доме всего одну ночь, но я чувствую, что это место создано для нас.

Спускаюсь на первый этаж и раздвигаю в стороны шторы, впуская в гостиную солнечный свет. Интересно, который сейчас час? Может, десять утра? Я не могу сказать точно, но чувствую себя бодрым и отдохнувшим за последнее время.

Снаружи не доносится какой-либо шум. Нет звуков рычащих двигателей автомобилей или болтовни прохожих. Только пение птиц и шелест листьев на деревьях. Давно я не оказывался в приятной умиротворяющей тишине.

Повернувшись, я поднимаю с пола рюкзак и иду на кухню. Расстегиваю молнию и высыпаю на стол все его содержимое. После этого открываю записи врача и вижу ее имя.

Рене Гросс.

Мне хочется сжать бумагу в кулак, но я прогоняю эту мысль. Облокотившись на стол, я внимательно читаю назначения. Затем убираю все лекарства, которые не пригодятся. Лишнее складываю в черный пакет, чтобы не было путаницы.

Дальше я раскладываю лекарства в соответствии с их дозировкой. Некоторые таблетки нужно принимать один раз в день. Другие каждое утро и вечер.

Не знаю, сколько уходит у меня времени, пока я вскрываю упаковки и раскладываю таблетки в кейс для лекарств. Все его блоки подписаны днями недели: начиная с понедельника и заканчивая воскресеньем. Внутри каждого блока несколько отделений, и я размещаю таблетки, тщательно сверяясь с записями.

С этой штукой Ким не забудет, в какой день, и сколько ей нужно выпить таблеток. Некоторые лекарства нужно принимать строго после еды, и мой взгляд останавливается на холодильнике.

Интересно, он работает спустя столько времени?

Подхожу к нему и раскрываю дверь. Лампочка внутри не горит. Отодвигаю старую махину от стены и включаю питание. Индикатор и свет внутри загораются, но компрессор не пашет. Наверняка в этом городе найдется тот, кто сможет его починить.

Следующие несколько минут у меня уходят на проверку остальной техники. Плита и духовка работают. Вытяжка, кофеварка и тостер тоже. Я задумчиво потираю заднюю часть шеи. Значит, нужно починить только один холодильник. Все могло оказаться хуже.

После этого я роюсь по кухонным ящикам. В одном из них нахожу кастрюли и сковородки. А в отдельном антикварном шкафу со стеклянными дверцами обнаруживаю столько посуды, что хватит на весь этот маленький город.

Достаю стакан, промываю его под краном и наполняю водой. Оставляю его вместе с лекарствами. После этого иду в душ, чищу зубы и надеваю новую футболку и джинсы.

Прежде чем выйти из дома, я беру куртку и оставляю записку на столе в гостиной: «Малышка, я скоро буду». Погруженный в свои мысли и все еще прокручивая в голове прошлую ночь, я натыкаюсь взглядом на каминную полку.

На ней стоит фотография мамы. Вчера ее оставила Ким.

Я оказываюсь рядом с камином за считанные секунды. Беру фото и рассматриваю его, нежно проведя пальцем по снимку. Мама выглядит юной и счастливой, и мне хочется впитать в себя ее каждую деталь.

– Мне тебя не хватает, – шепчу я. – Ты помнишь, как выбирала с папой имена для будущих внуков, а я все время злился, что ты говорила это в присутствии Ким?

На глазах наворачиваются слезы, но я стараюсь сдержать эмоции.

– Ты смеялась и отвечала, что это была шутка. Но теперь я понимаю, что ты говорила серьезно. Ты ведь с самого начала знала, что мы с Ким будем вместе, не так ли?

Я замолкаю, сердце в груди сжимается. Я чувствую свет, отражающийся от фотографии мамы.

– Мы с Ким приехали в твой родной дом. Я знаю, где бы ты сейчас не была, ты видишь нас. И ты счастлива. Я люблю тебя.

Оставляю фото мамы на полке. Моя рука скользит в карман куртки за бумажником. Из него я вынимаю фотографию. Она довольно помятая, потому что я смотрю на нее каждый день.

Этот снимок был сделан на зимнем балу, когда мы с Ким учились в старшей школе. На моей малышке вечернее черное платье, на Десмонде и мне того же цвета костюмы. Брат выглядит серьезным, но мы с Ким чертовски счастливые после нашего первого танца.

– Ты не против, если я оставлю нашу фотографию рядом с тобой?

Я ставлю на каминную полку снимок, после этого вынимаю из куртки бордовую коробочку и несколько мгновений прокручиваю ее в руке.

– Мам, я купил кольцо для нее.

Я открываю коробочку и смотрю на кольцо с бриллиантом.

Как только я увидел его на витрине в ювелирном, то сразу понял, что оно создано для Ким. Его цвет совпадает с ее глазами – цвет чистого неба.

Продавец сказал, что это редкий алмаз с голубым оттенком. Его цвет не был получен искусственным