Яна молчала. Она мало понимала в собаках и не знала, что сказать, а спрашивать про имена было бы явной бестактностью – Яр явно не хотел об этом говорить.

– Мастифа продадут какому-то мудаку с баблом. А сенбернары, ну… они вряд ли кому-то нужны. Усыпят.

Яна сглотнула.

– И сколько они стоят? – спросила она тихо.

– Да какая разница? – Яр сверкнул на неё глазами. – Я найду.

– Извини.

– За что?

Яна не ответила. Ещё раз посмотрела на дом.

– Мы много что-то стали говорить о деньгах, – заметил раздражённо Яр.

– Я не хочу тебя стеснять, – Яна окончательно отвернулась и тоже убрала руки в карманы.

Яр молчал. Спорить с Яной – и тем более доказывать ей что-то, было неприятно и неудобно одновременно. Неудобно, потому что Яр привык делать всё сам. Неприятно, потому что не хотелось начинать совместную жизнь со ссор.

– Вообще-то, со строителями можно договориться, – сказала наконец Яна. И, повернувшись к Яру, добавила уже уверенней: – Я договорюсь. Ты покупай собак, а с ремонтом я разберусь.

– Хорошо. Просто скажи мне сколько нужно, деньги пока есть.

Яна качнула головой.

– Я найду.

– Яна!

Яна посмотрела на него, наклонил голову набок и улыбнулась.

– Могу я сделать хоть что-то для тебя?

Яр вздохнул и обнял её, ничего не сказав в ответ.

На оборудование псарни потребовалось время. Яр переделывал её из небольшого сарайчика, стоявшего на заднем дворе, но для его целей этого помещения хватить никак не могло, и он бы построил ещё одно – но делать это, пока Яна ждала ремонта, не хотелось.

Первые же собаки появились в особняке ещё в ноябре – это были те самые сенбернары, выкупленные через посредников за полцены. Мастифа купить не удавалось никак – он был самым дорогим на псарне и должен был уйти с торгов.

В ожидании нового помещения две здоровенные собаки носились по дому, усугубляя его состояние в разы. Яне собаки нравились, но это не мешало ей возмущаться – отсутствие ремонта изрядно подрывало её боевой дух.

– Лучше бы настоящего Тука притащил, – пробурчала Яна как-то после того, как один из сенбернаров в клочья разодрал единственное кресло в гостиной.

Яр поначалу обиделся было, а потом в самом деле задумался о тех людях, которых оставил в прошлом.

Абсолютное их большинство не хотелось вспоминать – они будили у него в душе позабытую уже холодную злость.

Но были и те, кого Яр хотел бы увидеть ещё раз, и первым из них был, конечно, Тук.

Позвонить ему Яр решился не сразу, хоть и обещал выйти на связь – именно за Туком, скорее всего, могли бы следить те, кто искал его. И всё же в конце концов Яр решился.

Тук заметно обрадовался звонку: обложил Яра матом и сказал, чтобы больше тот не делал так никогда. Что именно он больше не должен делать, Яр не стал выяснять. Они поговорили немного о планах, которых у Яра не было, и о прошлом, которое провели порознь.

От Тука же Яр узнал о втором человеке, которому собирался звонить.

– Да это она и распродаёт – по старой доверенности, – ответил Тук на вопрос Яра о том, почему Мира не остановила продажу псарни. У Яра неприятно кольнуло в груди. – Тут такое дело, – продолжил Тук. – Тебя умершим решили объявить. Полгода прошло, исчез ты при странных обстоятельства – лежал при смерти и вдруг сбежал. А у неё завещание твоё, и ей, конечно, неохота вообще ждать.

– Завещание? – переспросил Яр.

В трубке некоторое время царила тишина.

– Ты ведь завещал ей всё, так? У неё документ…

Яр скрипнул зубами и с трудом справился с желанием разбить трубку о стену.

– Я вообще-то умирать не планировал. А если бы и писал – то не ей.

Тук молчал.

– То есть, все деньги пойдут ей? – уточнил Яр мрачно.

– Недвижимость – да. С корпоративными деньгами сложней. Вернее, так… У компании больше долгов, чем активов. Мира вряд ли справится с ситуацией вообще.

Яр помолчал.

– А ты бы справился? – спросил он.

– Я? А я тут при чём?

– Можешь задним числом завещание провести?

Тук помолчал.

– Может быть, – сказал он после паузы. – Если будет настоящий документ.

– Пусть твои ребята ко мне подъедут и бумагу заберут. Только, Ким… Собачек потом переправь мне.

Тук снова какое-то время молчал.

– Всё передать не удастся. Не потому что я не хочу. Просто это конкретное палево, Яр.

– Не надо всё, – Яр поморщился, – завещание считай настоящим. Если, конечно, оно надо тебе. Да и если нет… Хочешь всё распродать – распродай. Просто ей… не хочу. Она тут ни при чём. Ну, квартиру может одну, или дом.

– Хорошо, – медленно произнёс Тук, – я пришлю людей. Не передумаешь?

– Нет.

Яр помолчал и добавил:

– Можешь мне ещё один номерочек пробить?

– Какой? – рассеянно спросил Тук, который уже погрузился в размышления о намеченной авантюре.

– Через Лысого… Мамки Иркутской зоны.

Наступила тишина.

– Тебе нафига? – спросил Тук.

– Надо. Можешь или нет?

– Поближе никого найти не мог?

– Нет.

Тук вздохнул.

– Могу, но понадобится пара дней. Пока маляву передадут и все дела. Послезавтра позвони.

Мире Яр звонить не стал, решив, что лучше ему остаться для неё мертвецом. А вот третьему человеку позвонил, хоть и понимал, что это – самый опасный звонок.

– Привет. Как у тебя там?

В трубке долго царила тишина.

– Хромой?

– Дурак.

– Извините, обознался…

Затем на другом конце, видимо, прижали трубку к губам рукой, и Сева зашептал:

– Я думал, ты окочурился там, и тебя списали как побег. Ты, бля… Ты живой?

– Типа того, – Яр прокашлялся, стараясь скрыть усмешку. – Ты там как, Сев?

Яр – даже в последние месяцы – редко называл Севу Севой. Слишком уж приклеилась к нему тюремная кличка. Теперь она звучала для Яра странно, почти дико, и скребла по нервам наждаком.

– Ничего, – сказал Сева тихо и устало, так что Яр понял – очень даже чего.

– Выходишь когда?

– Не знаю. Три… – Сева, видимо, сглотнул. – Три года ещё. С досрочным вариант не прошёл.

– А на пересмотр не пробовал подавать?

– Так я ж это… виноват, вроде как. На разбой с пацанами пошёл, а вышла мокруха ну и… вот. Да ещё снасиловали эту девку втроём. Насиловали трое, а сижу вот – только я.

– Нахрена пошёл? – поинтересовался Яр. Сева никак не вязался у него в голове с образом бандита – и тем более мокрушника.

– Так это…