В уши ударила волна громкой музыки вроде той, что включают в ночных клубах. Освещение было приглушенным, но я разобрала, что оказалась в прихожей, а основное движение людей происходит, должно быть, в зале. С дурным предчувствием я двинулась вперед, подумав мельком, что шлем я лучше снимать не буду. На всякий случай.

Уже не раз, приезжая по адресу, особенно ближе к ночи, я оказывалась на подобных тусовках. Главное в шуме и толкотне поскорее найти хозяина дома, забрать деньги и унести оттуда ноги, пока не вляпался в какое-нибудь дерьмо. Выпив, молодые люди обычно стремятся устраивать такое, что не придет ни на один трезвый ум. Да и не только молодые – друзья моего отца тоже ярко это продемонстрировали. При мысли о них меня передернуло.

Пробираясь через толпу, я задавала всем один и тот же вопрос, но не получала вразумительного ответа. Пары алкоголя навязчиво витали в воздухе, отчего у меня быстро заболела голова. Сознание мутилось, настроение портилось. Пришлось снять шлем, чтобы стало полегче, открыть себе больше доступа к воздуху.

– Сара! – крикнул кто-то, заставив меня подпрыгнуть на месте. – Да ладно! Это правда ты?

Голос казался смутно знаком, но из-за музыки я не могла уловить ни тембра, ни интонаций, а потому застыла и озиралась в поисках знакомого лица. Меня взяли за рукав и увели немного в сторону.

– Билл?

– Привет! Ты тоже приглашена? А я не в курсе.

– Ты знаешь, где хозяин дома?

– В смысле?

– Где мне найти хозяина дома?! – для убедительности и подняла связку с плоскими картонными коробками.

– Что это такое? – перекрикивая музыку и наклоняясь ко мне, спросил Билл. Он, кажется, только сейчас заметил, что я держу что-то объемное, и впал в недоумение, пытаясь расшифровать, что бы это значило.

– Это пицца. Вы ее заказывали.

– Ты привезла нам пиццу? Серьезно?

Видимо, «золотой мальчик» никогда не подрабатывал, и я этому не удивлена.

– Я должна ехать. Пожалуйста, найди хозяина дома.

– О… Джек, наверное, сейчас очень занят наверху с какой-то девчонкой… Нет проблем, я все оплачу. Поставь на стол.

Я послушалась, а Билл, даже не спросив цену, достал бумажник.

– Двадцать семь долларов, – уточнила я.

Билл отдал мне точную сумму и окинул странным взглядом.

– Так ты, выходит, работаешь?

– Да. И не только тут. Спасибо. Если замечаний к заказу нет, я пойду.

– Останься на чуть-чуть, давай поболтаем. Мы не виделись с самих гонок. Почему ты так быстро ушла? Я не успел тебе и пары слов сказать… ты ведь не сбежишь и в этот раз?

– Еще как сбегу, – ответила я и направилась к выходу, натягивая шлем обратно. Как бы я хотела, чтобы он защищал меня и ментально.

На уме у меня вертелось одно: не влезай в любое дерьмо, которое тебе тут предложат, не влезай, пожалеешь, уноси ноги. Но Билл не собирался сдаваться и последовал за мной. На нас никто не обращал внимания.

– Постой, ну хотя бы пару минут, Сара. Позволь представить тебя гостям, это не займет много времени.

– Какое им до меня дело? Я всего лишь доставщик пиццы.

– Но здесь сегодня собрались и другие гонщики помимо меня. Я думал, тебе это может быть интересно влиться в нашу компанию.

Услышав это, я замедлилась на секунду, но отбросила в сторону смелое предположение, от которого сердце в груди забилось быстрее.

– По-о-о-обереги-ись! – закричал кто-то пьяным голосом, и тут же мимо нас пронесся здоровенный парень с обнаженным торсом и двумя деревянными стульями в обеих руках. Кажется, он изображал быка на корриде, да с таким рвением, что пришлось экстренно отступить, чтобы нас не задело.

– Боже, Билл, просто покажи мне выход.

Страх, гулким эхом вернувшийся ко мне из недавнего прошлого, не утратил своей мощи. Захотелось забиться в угол, едва я осознала, как много вокруг меня нетрезвых парней крепкой комплекции. Я ни за что не хочу вновь пережить тот ужас неизбежности, который испытала, убегая от пьяных дружков отца с вывихнутой лодыжкой и чужой кровью на губах. Единственное, чего я хотела, это скорее выйти наружу, но ноги не слушались, а перед глазами плыло. Я понимала, что со мной, но не могла остановить паническую атаку.

Изумленный, Билл поддержал меня, когда я покачнулась, и начал о чем-то расспрашивать. Если бы не он, я бы повалилась на пол, как безвольный манекен. Перед глазами стояли лица тех мужчин в момент, когда они ворвались в мою комнату. Это омерзительное выражение мутной похоти, готовности к самому низкому поступку…

Вздрогнув, я пришла в себя и оказалась уже в другой части дома. Кто-то настойчиво звал меня сквозь непроницаемую пелену, встряхивая за плечи.

– Сара? Сара! Да что с тобой такое? У тебя демофобия?[4] Надо было предупредить. Держи.

Это был, конечно, Билл. Я подняла на него взгляд, полный недоумения и нарастающей злобы. Парень протягивал мне стакан воды, как будто это могло помочь.

– Ты зачем привел меня сюда? Мне нужно было на улицу!

Оттолкнув парня так, что он опрокинул на себя содержимое стакана, я отправилась самостоятельно искать выход, но нашла нечто более интересное.

На роскошном диване, увлеченный сразу двумя прелестницами, словно какой-то гребаный султан, восседал Гектор. Вальяжно раскинув руки и ноги, он позволял девушкам кормить и поить себя, улыбался, шутил, льнул то к одному, то ко второму юному телу, наслаждаясь их доступностью.

Девицы зазывающе изгибались, мурлыкая и подавая местному любимцу то виноград, то картошку фри, то бокал красного вина. Они выглядели так, будто появились на свет именно для того, чтобы всячески ублажать того самого Гектора Соулрайда. Это была основная функция их существования, и она приносила девушкам неподдельное счастье. Мимо дивана, на котором вот-вот должна была начаться оргия, прошел какой-то парень и сказал:

– У кого-то сегодня будет горячая ночка, да, Гектор?

Соулрайд расслабленно хохотнул, не собираясь отрицать услышанное, а во мне снова все засаднило, будто кожу до мяса изодрали на груди.

– Да что за чертова хрень со мной творится, – прошептала я сама себе и зашагала прочь, не привлекая внимания. Билл куда-то исчез.

Всю дорогу домой я боролась с болью в груди, которая мешала мне ехать, и сожалела о том, что вообще явилась на Перл-Лейк-Роуд этим вечером. Приходилось несколько раз останавливаться и катить велосипед рядом с собой, сгибаясь пополам. Отчего эта невыносимая боль? Что происходит? Как это остановить? Я больше так не могу…

Трудно придумать, что может быть хуже увиденного и услышанного мною