Никогда еще не видела главу Гордеевых в таком подбитом состоянии. Это максимально непривычное и жуткое зрелище. Я готова разрыдаться на всю улицу от жалости к нему, но глотаю слезы. Молчу. Не издаю ни звука. Лишь смотрю, как повреждения не мешают моему брату пронизывать Диму уничтожающим взглядом.

– Ну давай, стреляй, раз решил, – уверенно выдает Влад, без тени страха глядя на Титова, который направляет пистолет на моего брата. – Только не забудь, к чему для всех приведет моя смерть, – зловещая улыбка растягивает губы Влада, чем реально делает его похожим на Дьявола, окруженного огненным антуражем.

– Не волнуйся, Влад. Я обо всем уже позаботился. Твоя лаборатория будет обезврежена быстрее, чем твое тело успеет оказаться под землей. Твоя смерть никого не убьет. Наоборот – спасет множество жизней.

Улыбка исчезает с лица брата, веки сжимаются в задумчивом прищуре. Но страха нет. Ни капли. В родных глазах я даже издалека замечаю нечто похожее на разочарование.

– Надо же, – усмехается он, продолжая пристально смотреть на Титова. – Меня предал единственный союзник, которому я имел глупость начать верить почти как самому себе.

Вижу, как Дима напрягается всем телом, а моя душа раскалывается на части. Кажется, я даже слышу, с каким треском она покрывается трещинами от слов брата. Ведь его предал не только союзник, но и родная сестра.

– Ты сам вынудил меня, Влад, – озвучивает Дима мои мысли. – Своими планами и действиями. Я не хочу войны.

– Ее стопроцентно не было бы, если бы ты просто поддержал меня, а не устроил какого-то черта весь этот цирк.

– Стопроцентно ее не будет только в том случае, если ты передумаешь свергать Совет. Но ты никогда не передумаешь, поэтому ты не оставляешь мне выбора, – словно робот произносит Дима и делает шаг вперед, а я в ожидании услышать решающий выстрел непроизвольно издаю панический писк.

И этот короткий, случайный звук становится роковым.

Влад с Димой одновременно отвлекаются на меня. Дима ментально бьет меня своей злостью, а Влад – неприкрытым удивлением. Всего две-три секунды, но их хватает, чтобы Влад первый очухался, выбил из руки Димы пистолет и повалил его на землю.

– Ты притащил ее с собой?! – нанося удар по лицу Димы, с лютой злостью задает вопрос Влад, но явно риторический. Он не ждет ответа, а бьет Диму еще и еще, усиливая и без того сильные побои на лице и как будто не чувствуя боли от ожогов на своих руках.

Господи, что же я натворила?! И что делать?! Как это остановить?!

– Прекратите! Хватит! Умоляю! – кричу я на всю улицу, но меня не слышит ни Влад, ни Дима.

Они продолжают бороться на земле: избивают друг друга, катаются по асфальту, обмазывают себя грязью, сажей и кровью, то и дело пытаясь дотянуться до лежащего от них в паре метров пистолета.

Я продолжаю кричать и вздрагивать от каждого удара мужчин, но не могу заставить себя сдвинуться с места. Всполохи огня вспыхивают и разрастаются, вонь от гари забирается в ноздри и отравляет. Всю меня, до последней клеточки парализует. Снова. Сердце срывается в спринт, пульс стучит в висках, голова раскалывается. Кадры из аэропорта опять вспыхивают в сознании, то отбрасывая меня на несколько месяцев назад, в момент, когда случился взрыв и Андрея завалило горящими обломками, то возвращая в настоящее, где Влад с Димой ожесточенно дерутся, с каждой секундой все ближе подбираясь к оружию.

– Хватит! Хватит! Пожалуйста! Хватит! – продолжаю кричать я, но теперь не мужчинам, а себе. Да, я ору на себя! За неспособность остановить панику с потоком воспоминаний, притянутых пожаром. За то, что вечно становлюсь причиной неприятностей. За то, что смотрю, как двое любимых мужчин убивают друг друга, и не могу их остановить.

Слабачка!

Трусиха!

Божья Кара!

Всегда ошибаюсь! Всегда творю дичь! Всегда сначала делаю, а потом думаю!

Но не сейчас. Не сейчас! Я не могу позволить себе быть слабой сейчас. Не в такой решающий момент, от которого зависит не только мое будущее, но и будущее всего Морена и Димы. Особенно Димы.

Давай же, Кара! Давай! Соберись! Ты сможешь! Давай!

– Не-е-ет! Все! Хватит! СТОП! – я не просто кричу, а как будто всю душу из себя выворачиваю и возвращаю контроль над телом, когда вижу, как Влад в своем побитом состоянии сумел оседлать Диму и душит его.

Выстрел рассекает воздух и вынуждает мужчин застыть. Особенно Влада, возле лица которого секунду назад пролетела пуля.

– Хватит! – повторяю я твердо, направляя дуло в сторону брата. – Прекрати! Отойди от него! Ты и так убил слишком многих. Не трогай его!

Уверена, мои крики никак не подействовали бы на Влада, если бы не пистолет, который я не прекращаю направлять в его голову. Он неохотно отпускает Диму и слезает с него, позволяя ему начать жадно глотать воздух. Сам же поднимает на меня серьезный взгляд.

– Кара, сейчас успокойся и послушай меня, – тяжело дыша и стирая с губ кровь, произносит Влад.

Я ожидала услышать злость в его голосе, но ее нет. Тон спокойный, размеренный, даже можно сказать мягкий, чего я никогда не слышала от Влада Гордеева. Забавно.

– Надо же, каким ты, однако, можешь быть милым, когда твоя жизнь оказывается в чужих руках, – с горькой иронией отмечаю я, чувствуя, как по щекам стекают слезы.

– Кара, опусти пистолет и послушай.

– Что я должна слушать, Влад? То, что твоя жажда власти перешла все возможные границы? Что жизни миллионов людей для тебя ничего не значат? Или что для тебя не значат жизни всех нас, твоей семьи, раз ты спокойно готов всех убить в случае своей смерти?

Мои крики омрачают окровавленное лицо брата тенью недоумения. Сильного. Но объяснимого. Он знать не знал, что младшей и самой безумной сестре стало известно о его тайной лаборатории.

– Что, удивлен? – безрадостно усмехаюсь, крепче сжимая пистолет пальцами. – Еще один твой секрет раскрылся. Еще одна твоя мерзкая тайна стала мне известна.

– Я тебе все объясню. Просто опусти пистолет и позволь мне увезти тебя отсюда, в более безопасное место.

– Вот только не надо сейчас включать режим заботливого брата, ладно? Достаточно. Я видела все, что ты годами скрывал ото всех нас. И уже приняла решение, Влад, которое тебе не изменить, что бы ты мне ни сказал, – заявляю я, заливаясь слезами. Они