– Доминик, – дрожащим голос произнесла она.

Её ладони гуляли по мне, как будто она обыскивала меня, пока я не мог пошевелиться. Шум вокруг не прекращался, но я даже не мог повернуть голову, чтобы удостовериться, в каком положении были гости.

Что это такое?

– Доминик?! – рядом послышался ещё один женский оклик, а затем, перед глазами показалось лицо Джулии, но с противоположной стороны от Авроры.

Они обе сидели на коленях, сюсюкаясь со мной, пока должны были бежать отсюда.

– Уходите, – прохрипел я.

Воздух тяжело поступал в лёгкие, и я стал чувствовать удушье. Кто—то из девушек стал расстёгивать мою рубашку, но я не мог понять, кто именно это был, потому что мог видеть лишь серые глаза.

Серые глаза.

Только не серые глаза.

– Ты слышишь меня?! – вцепившись в мою руку, спросила Аврора. – Слышишь меня?!

– Слышу, любимая.

Слезы, вновь скатывающиеся со щёк жены и падающие на меня, были похожи на раскаленное масло. Я кое-как приподнял руку, и она, заметив это, сразу же взяла мою ладонь в свою.

Она была такой мягкой. Я бы хотел не отпускать её руку вечность, если это было возможно.

Краем глаза я стал замечать, как белые розы превращались в, теперь мне ненавистные, красные, и я сглотнул горечь в пересохшем горле. Глаза закрывались, но я старался держать их открытыми для неё. Боже, я хотел, чтобы она ушла отсюда, но чтобы не перестала держать меня. Это было возможно?

Джулия рядом пропала, и я беспокоился о ней. Моя дорогая Джулия не должна снова видеть кровь. Я наделся, что она ушла.

– Я не прощаю тебя, – плача навзрыд, произнесла Аврора. – Слышишь? Не прощаю тебя, Доминик!

Я попытался улыбнуться ей, но мне казалось, что мой рот наполнялся кровью, а я не хотел пугать её. Никогда не хотел пугать её. Я любил, когда она прижималась ко мне так, будто чувствовала, что я прятал её, защищая ото всех и никогда ни по какой другой причине.

Любил её, бросающуюся в меня своими туфлями. Любил её, смотрящую в ночное небо. Любил, когда она смеялась над моими глупыми шутками и когда откровенничала со мной. Любил наблюдать за ней со стороны, но не любил делать это долго, потому что хотел подойти и прикоснуться к ней, что всегда запрещал себе.

Просто любил её.

Всегда, везде, в чём бы она ни была и что бы ни говорила.

Как же много времени я потерял, убивая нас двоих.

– Не закрывай глаза, – взмолилась она. – Ты не можешь умереть, пока я не простила тебя, понимаешь?! Твоя душа не освободится, и твой дух будет блуждать по земле.

Я не знал, получилось ли у меня выдавить улыбку, но я постарался.

Каждая её не смешная штука для меня была смешной. В этом и заключалась любовь. Изъяны превращалась в совершенства и исключения.

Аврора моё исключение.

Я уже говорил ей это. Я признавался ей в любви, не вкладывая тех самых слов в своё признание, но она догадалась.

Она был превосходна во всём, что я знал и только мог узнать о ней.

Сегодня я забрал своё место Босса, наконец, решив это с Себастьяном. Я понимал, что вероятно он делал это даже не потому, что был предан мне и синдикату, а из-за брата. Он знал, что Кристиан хотел, чтобы я был на своём месте, но я не хотел быть на нём один.

Я так долго тянул, потому что не знал, займёт ли Аврора это место вместе со мной. Всё без неё теряло какой-либо смысл. Я сделал это ради неё. Она заслуживала этого – стать женой Босса. Люди будут кланяться ей, даже если не будут видеть меня рядом с ней.

Потому что свет управляет тьмой. Он решает, как долго и как много тьма может существовать вокруг него.

– Пожалуйста, – капая на меня своими раскалёнными слезами, попросила она. – Ты обещал не уходить, пока я не попрошу тебя.

Мои веки упали, не в силах больше держать глаза открытыми.

– Я прошу тебя остаться, – хныкала она. – Прошу тебя остаться со мной.

Её ладонь всё ещё держала мою, когда кровь отхлынула от сердца и потоком пошла ко рту.

Может, это я был проклятием, приносящим ей боль? Я так старался заслужить её, но всё, что у меня выходило это заставлять её плакать рядом со мной.

Но я уходил, зная, что она видела мою любовь. Её больше не оставят одну, и даже без меня она будет защищена, потому что не только она стала свидетелем нашей любви.

О ней позаботятся.

Я буду последней печалью в её памяти.

Моя рука в её сжалась с такой силой, что я удивился тому, как сделал это, но в следующую секунду кто-то забрал её у меня.

Нет!

Я распахнул глаза, увидев обеспокоенные лица Джулии и Каи, пока кто-то другой оттаскивал от меня рыдающую Аврору, платье которой было полностью перепачкано в крови.

Я так хотел чувствовать её, прежде чем уйти, пока не услышал слова, заставившие кровь в моих жилах застыть.

– Аврора, ты ранена, отпусти его!

Я стукнулся виском об пол и перед глазами оказался лишь окровавленный низ ранее белоснежного свадебного платья, которое я уже успел полюбить.

Ненавижу красный.

Глава 27

Мои веки затрепетали, и яркий белый свет стал просачиваться в глаза, ослепляя меня. Всё тело ныло, и мне хотелось помять кожу, ослабляя давление, но я чувствовала на себе что-то лишнее, а когда, наконец, открыла глаза, встретилась лицом к лицу с больничной палатой.

Резкий всплеск воспоминаний накрыл меня.

Доминик лежал рядом со мной, его белая рубашка быстро окрашивалась в красный, а после того, как Джулия расстегнула её, мои глаза встретились с парой пуль в области его сердца. Он лишь один раз ответил мне, а затем струйки крови начала скатываться с уголка его рта, пока он продолжал смотреть на меня.

Он смотрел на меня, будто прощался со мной. Крики, звуки борьбы, выстрелы и люди, бегающие рядом с нами, просто исчезли, когда всё, что мог делать Доминик – это сжимать мою руку, говоря