Она начинает теребить прядь волос, слегка краснея.

- Он тоже мне нравится. Вот подумала, может мне с ним попробовать замутить, если вы поставили окончательную точку в отношениях. Не люблю быть разлучницей.

А меня из ее ответа только слово «нравится» удивляет. Ну кому он может нравиться? Я что одна вижу его теперь другим? Или для этого надо начать с ним встречаться, чтобы это понять? Хочется перекреститься и сказать «чур меня, чур».

- Не связывайся с ним. Он не такой каким кажется, - всё-таки пытаюсь я дать ей совет.

Но она его воспринимает по-своему. Отодвигается от меня и тихо бросает недовольным тоном:

- Если жалко так и скажи.

Ну, я попыталась, потом пусть не жалуется.

- Ни капельки, забирай. Я буду рада.

Она удивлённо смотрит на меня, а я больше в ее сторону даже не смотрю. Хватит и того, что завтра вся группа будет думать, что я по нему безответно сохну.

Преподаватель подытоживает и прощается с нами.

Супер! Я пропустила всю лекцию, думая о своем и болтая о Косте. Собираю вещи и быстрой походкой выходу из аудитории. Оборачиваюсь, но никто меня не преследует, и я успокаиваюсь.

Подхожу к гардеробу и отдаю номерок. В спешке одеваю пальто и иду на выход. По пути натягиваю на голову шапку и наматываю на шею шарф. На улице в последние дни очень холодно. Выйдя из здания на крыльцо, останавливаюсь, вглядываясь в парковку, когда чьи-то сильные руки толкают меня к стене и прижимают всем телом.

Я в страхе смотрю в глаза Кости, которые горят каким-то больным огнем и меня начинает накрывать паника.

- Почему ты решила, что можешь вот так взять и бросить меня? ЭТО ТОЛЬКО Я БРОСАЮ! УСВОИЛА?

Киваю.

Не могу удержаться и отвечаю:

- Так это ты, итак, меня бросил…

Хоть одно доброе дело сделал, думаю я. Избавил меня от себя.

Он задумывается, склонив голову. У него явно там не всё в порядке. Это видно по нездоровому блеску его глаз. Вдруг резко фокусирует на мне взгляд и цедит:

- Я передумал…

На крыльцо начинают выходить студенты, но Костя никого не замечает, удерживая меня прижатую к стене.

Слышим протяжный звук клаксона, разрывающий тишину, когда машина с визгом резко въезжает на парковку и останавливается посередине, даже не удосужившись припарковаться. Включается дальний свет и все крыльцо универа освещается ксеноновыми фарами, ослепляя. Из машины выходит водитель и с такой силой закрывает дверь, что даже я бы испугалась, если бы не знала кто это.

Не вижу, чувствую, что это он…

На всю парковку гремит голос Макса:

- А НУ ИДИ СЮДА, УТЫРОК! СЕЙЧАС Я ТЕБЕ ДОХОДЧИВО ОБЪЯСНЮ ВСЁ!

Дышать становится легче. Он быстрым шагом направляется к нам, когда Костя, бросив:

- Мы ещё не закончили! Увидимся!

Бросается в кусты и скрывается в темноте.

Стою, глубоко дыша, пытаясь унять дрожь, когда ко мне подходит Максим.

- ТРУС, ЧТОБ ЕГО! Я же сказал, чтобы ты держалась от него подальше!!!

Хватает меня за руки чуть выше локтя, практически тряся, а я беру и приникаю к его груди, ища поддержки. Она мне сейчас жизненно необходима. Он встает в ступоре от моего поступка, в то время как я слышу его частое сердцебиение. Рядом с ним мне так спокойно. Прижимаюсь сильнее, пытаясь вобрать в себя частичку его уверенности и силы. Он обнимает меня, прижимая к себе так сильно, что чувствую ещё немного и захрустят ребра и бубню где-то в районе его груди:

- Вообще-то ты сказал, чтобы ОН держался от меня подальше…

- Самая умная чтоль? – Затем слегка отодвигает меня, и удивленно спрашивает, глядя в глаза, - ты чего так трясешься?

Открывает края своего пальто и укутывает меня, обволакивая собой и своим парфюмом.

Сейчас расплачусь…

Ну почему он всегда такой…идеальный! Это болезнь под названием «Максим» слишком глубоко въелось мне под корку и кажется его уже ничем не вытравить.

- Пошли в машину, ты вся дрожишь. Ещё не хватало, чтоб снова заболела!

Тянет меня в сторону парковки, а я как кукла, просто следую за ним.

По щекам беззвучно текут слезы, но я стараюсь не показывать их Максу. Не хочу, чтобы знал, насколько все плохо. Сама во всё это ввязалась, самой и расхлёбывать.

Открывает для меня пассажирскую дверь, когда сажусь, сам меня пристёгивает. Закрывает дверь и обходит, садясь на водительское сиденье. Ставит обогрев на полную мощность и я чувствую, что перестаю дрожать. Дрожь была вызвана не только холодом, но в машине Макса чувствую себя в полной безопасности, поэтому мне хорошо.

На автомате шмыгаю носом, а он вдруг резко хватает за подбородок и смотрит в глаза. В машине уже темно, но приборная панель горит, и этого света, оказывается, вполне достаточно, чтобы понять, что я плачу.

Отпускает меня и зло цедит: