Он так горячо высказывал свои соболезнования, что Марусе стало жарко:

— Одни мы у друг друга остались, Марусечка, ты да я. Я всю семью потерял, пока в тюрьме сидел. Ты родителей, мужа, сестрёнку. Надо держаться вместе, всё-таки родственники! — чуть ли не плакал Аркадий.

Маруся ни за кого держаться не собиралась, но номер его всё же сохранила. Отчим тоже очень трепетно выражал соболезнования, даже обнял её на прощание, Марусю будто прошибло током — этот запах туалетной воды, тяжелый хвойный аромат, защекотал в носу. Она его уже чувствовала, только когда и где, не помнила, сейчас от него немного подташнивало.

— Я давно живу в Москве, ты, как я слышал, тоже, — улыбнулся Штольц своей падчерице. — Надо нам с тобой как-нибудь выпить кофе вместе. Ты переживаешь стресс. Вижу, что немного в шоке, я как психиатр могу помочь.

Маруся рассеянно кивнула, сложив в голове двоих новых людей в своей жизни она пришла к неутешительному выводу — вороны прилетели доклевать остатки её печени и остальных внутренних органов. Она снова стала жертвой — денежным мешком, без семьи и мужа, которую некому защитить.

У Фроси была дорогая недвижимость, а Маруся слышала, что из-за квартиры в Москве могут и убить. Пока она летела в самолёте, у неё созрел какой-никакой план по спасению себя от попадания в крематорий.

— Синичка, твой блог может мне жизнь спасти, можешь меня сделать звездой ненадолго?

— Да легко, — тряхнула дредами Саша. — Я из бабки алкоголички звезду сделала, а из Мясорубки уж и подавно слеплю что-то годное! Твой любимый люля-кебаб.

Марусе срочно надо было научиться врать и притворяться, её порывы правды свели бы её обратно не в психушку, так в могилу. Можно было попросить о частных уроках, самого лучшего лгуна, которого она знала, но при воспоминании о нём, у неё в груди будто что-то начинало болеть. Тогда она била себя по груди, что есть сил. Легче не становилось.

Когда она увидела Филина вместе с Пиявкой в первый раз, её охватила паника. Он так трепетно обнимал её за талию, так смотрел на сияющие глаза красавицы Лейсан, что у Маруси навернулась слёзы на глаза. Она убежала в женский туалет, давясь слезами, с какого-то хрена чёртов краник внутри открылся сам собой, а она ведь даже за воду не платила ни разу в жизни.

Синичка пришла её утешать и учить уму разуму, хотя своего-то у неё было не так чтоб уж очень много.

— Ты чё его любишь, Дурова?

— Не люблю. Нельзя любить того, кто не любит тебя, — всхлипнула Маруся.

— Как говорит НБ — нельзя, значит, почти можно, если никто не видит, — хмыкнула Синичка, неодобрительно качая головой. — Я тебе говорила, спи с ним с осторожностью?

— Я осторожно спала!

— Надо было с кем-то ещё спать, чтобы не привыкать к одному, — вздохнула Саша, вытирая подруге потёкшую тушь на лице. — Такие как Филин, самые опасные мужики — харизма так и прёт из всех щелей, заводной юморист, ухаживать умеет, выглядит заебато, да ещё и трахается зачётно.

— Откуда ты знаешь?

— Девочки между собой болтают, — ехидно усмехнулась Синичка. — Только вот ты и не замечаешь, как в такого влюбляешься, а ему нахрен твоя любовь не сдалась. У меня такой же кадр, всю душу мне на дреды намотал, сволочь! И всё равно люблю, скотину, если звонит — бегу навстречу, теряя трусы, а ему всё равно до меня. Филину тоже, Марусь, до тебя всё равно. Для него что ты, что Пиявка — одинаковые, просто с одной спать надоело. Твою постную рожу надоело видеть. У тебя сестра заболела, муж помер, без денег, без ни хера, ты вся в проблемах и душевных метаниях, а эта Лейсан улыбается во все зубы и поёт ему о вечной любви, не забывая ноги пошире раздвигать, да кричать от оргазма погромче. Мужчина всегда выбирает там, где ему хорошо. С тобой перестало быть хорошо, вот и всё Марусь. Любил бы он тебя, всё было бы иначе. Он просто потребитель женщин, который красиво умеет говорить.

Говорить правду было намного легче, чем её слушать, как оказалось. Но Маруся перед ней не дрогнула. Мясорубка прокрутила её в своих жерновах и сделала котлетки. Невкусные, но их важно было съесть и не подавиться. Урок любовной кулинарии выучен.

Пришлось искать уроки вранья и притворства в другом месте. Она пропустила курсы дубляжа, за которые заплатила, но её обещали взять в следующий поток. Маруся брала частные уроки по искусству владения голосом, оказалось, что говорить разными голосами, передавая эмоции персонажей, которых озвучиваешь, это почти то же самое, что и врать. Она тренировалась дома, на новых знакомых и друзьях Синички, Маруся говорила и люди её слушали. Неважно, что она говорила, а как. У Дуровой что-то начало получаться. Мужчины, с которыми она общалась, начали оказывать ей знаки внимания, присылали цветы и звали на свидания, Маруся же обрабатывала одного конкретного — Марка Беспалова, который был ещё тупее неё и так и не смог понять, как она им попользовалась. Обворовать Филина не получилось, а вот с Марком прошло всё как по маслу. Пистолет со спиленными номерами, доставшийся ему от дяди бандюгана, и две обоймы патронов были у неё. Стрелять из дедовского дробовика по воронам было неудобно, а вот из пистолета в самый раз. Но патроны для дробовика, она всё же прикупила, на всякий случай.

В последнее время Маруся, которая никак не могла найти причин жить, жила только своей местью, к которой серьёзно готовилась. Отчим психиатр считал, что лечит душу Маруси, которая ему доверяет, дядя Аркаша, что племянница не бросит его подыхать в одиночестве.

Перед самой финишной прямой, Маруся играла привычную для себя роль — прожигала жизнь среди таких же как она. Публичность была её новой бронёй — теперь, если она вдруг исчезнет из поля зрения фанатов Синички, начнутся вопросы. Марусю было больше не закатать в смирительную рубашку, не убить по-тихому. Хотя Филин мог такое устроить. Теперь она это точно знала.

Когда он затащил её в ВИП-комнату, где они остались один на один. Она смотрела ему в глаза и думала только о том, что узнала об этом человеке от чёрных ворон. Отчим и дядя на все лады распинались разными голосами перед Марусей, какой Филин страшный человек и как ей повезло, что она больше не рядом с ним. Оба утверждали, что следили за её жизнью по светской хронике, очень за неё переживали и, видимо, считали Марусю полной дурой. Так переживали, что нарисовались в её жизни только, когда этот опасный человек отошёл в сторону.

Почему-то он теперь был прямо перед её носом, с горящими глазами и отвратительным утверждением:

— А кончать со мной сегодня будешь по-настоящему…

Маруся ляпнула, не раздумывая, тренируясь врать на чемпионе по вранью:

— Это с Марком я кончаю по-настоящему, а с тобой пришлось симулировать. Извини, ты так старался, так жалко тебя было, что всё впустую, — похлопала она его по плечу, состроив жалостливую гримасу.

Её педагог по сценической речи говорил, что настоящую эмоцию не выдать только голосом, надо ещё и лицом. Судя по тому, что Филин увидел и услышал, она выдала всё как надо. Только ей это вышло боком, он показал ей себя настоящего — животное, с неконтролируемым инстинктом похоти.

Крепко держа её за шею одной рукой, вторую он просунул ей под платье, снимая ей трусики. Из её рта вырвался лишь слабый писк мелкой пташки прежде чем его губы прижались к её.

Она долго пыталась понять уже потом, где была её гордость, в тот момент, когда она ответила на его поцелуй и позволила ему продолжить? Она знала где. Вся её гордость осталась там, где умелая рука Филина, будто играла на гитаре, только с её клитором. Её разум кричал о том, как это всё неправильно, а тело изнывало от животного желания по нему.

— Блядь, Пчёлка, да ты хочешь меня сильнее, чем я тебя! — усмехнулся Филин.

Маруся жмурясь от стыда, почувствовала, как её шея оказалась свободна и вместо того, чтобы дать ему пощечину и начать драку за свою честь, она опустила руки ему на плечи, судорожно вздохнув ему в рот и притягивая к себе. Он впивался в её губы снова и снова, кусал в шею и плечи, как будто точил об неё зубы. Эти поцелуи не были похожими на то, что у них были раньше — теперь лишь звериное соитие двух обезумевших от страсти людей.