Всего этого вслух Федор Львович, конечно же, не произносит. Мешает комом в горле. За него воркует жена. Надиюшка сидит рядом, рукой обнимает его, виском прижимается к его плечу и смотрит, как сопит их внучка.

Внучка!

Белый, кажется, все же пустит скупую мужскую слезу. Он вообще крайне сентиментальный, если дело касается детей.

А Боря молодец, да. Впрочем, Федор Львович иного и не ждет. У них с Надией получаются удивительные дети, воспитанные, умные, с головой на плечах.

– Не, ну что за дела! Говорил же, быстрее надо ехать! – ворчит Славик.

Но все это, конечно, не всерьез. По голосу друга Белый слышит, как тот взволнован. И первым делом они с Полиной подходят к постели, на которой лежит Любава. А Борька там же. Он уступает место, чтобы родители обняли новоиспеченную мать.

После порция объятий и поздравлений достается и Борису. А уже после Славик и Поля приближаются к кушетке, на которой сидят Федя и Надия.

– Дай подержать хоть, дедуля, – негромко посмеивается Полина.

Дело важное. Такое только экс-губернатору, грозе региона, и доверить. Потому Белый осторожно передает внучку в руки друга.

– Не рыдай громко, разбудишь, – напутствует Федор.

– Скажешь тоже, – улыбается Полина, – мы уже в машине заранее порыдали.

– Поленька, ты только погляди, какое чудо, – выдыхает Слава, а Белый шутливо, но аккуратно толкает друга в плечо.

– Поплыл, Вратислав Павлович? – усмехается Федор.

В палате раздается негромкий смех. Федя прячет руки в карманы брюк и не сводит глаз с внучки.

Чувствует, как на плечо ложится тонкая ладонь жены. И тут же обнимает любимую, чтобы прижать к себе крепче.

Вот оно, его счастье. Его семья. Его близкие и родные.

Конец.