— Можно.

— Вы правда меня ненавидите?

Он откладывает документы, смотрит на меня.

— А тебе важно?

— Да.

— Почему?

— Потому что мне предстоит три года жить с человеком, который меня терпеть не может.

Он долго молчит, обдумывая ответ.

— Я не ненавижу тебя, Арина, — наконец говорит он. — Ты мне просто безразлична.

Это ещё хуже ненависти.

— Понятно, — шепчу я.

— Хорошо, что понятно. Тогда мы поладим.

Может быть.

А может быть, я сделаю всё, чтобы стать ему небезразличной.

Любой ценой. Пусть ему станет весело со мной. Сволочь. Обещал он. Наверняка есть еще причина. И я до нее докопаюсь.

Глава 3

Арина

Прошла неделя. Семь дней в золотой клетке Камрана Байрамова, и я схожу с ума от скуки.

Режим железный: завтрак в семь, обед в час, ужин в семь вечера. Между приёмами пищи — библиотека, сад под присмотром охраны или моя комната. Никаких друзей, никаких звонков, никакой жизни.

А он… он словно забыл о моём существовании. Появляется только на завтраках и ужинах, читает газеты, отвечает односложно на мои попытки разговора. Я для него — назойливая муха, которую приходится терпеть.

И знаете что? Меня это бесит.

— Зарема уже убрала завтрак, — говорит он спокойно, когда я спускаюсь вниз. Пять минут опоздания. Пять гребаных минут. Я в душе не заметила.

— Пусть принесёт новый.

— Не принесёт.

— Почему?

— Потому что я сказал не приносить.

Я смотрю на него, не веря своим ушам. Он реально оставит меня без еды из-за каких-то пяти минут? Ладно в первую встречу, но сейчас?

— Вы серьёзно?

— Абсолютно.

— Это садизм!

— Это дисциплина, — поправляет он, возвращаясь к планшету. — Чего тебе не хватает.

Что-то внутри меня взрывается. Неделя унижений, безразличия, жизни по его дурацким правилам — и всё. Мне хватит.

— Знаете что? — говорю я, подходя к столу. — Идите к чёрту со своей дисциплиной!

Хватаю его чашку с кофе и выливаю содержимое ему на рубашку.

Время останавливается.

Камран медленно поднимает глаза. В них больше нет холодного безразличия. Есть что-то тёмное, опасное, первобытное. Что-то, что заставляет мое сердце колотиться как бешеное.

— Что ты сделала? — спрашивает он тихо.

Слишком тихо.

— То, что должна была сделать неделю назад, — дерзко отвечаю я, хотя руки предательски дрожат.

Он встаёт. Медленно. Движется как большая кошка — плавно, бесшумно, смертельно опасно. Тёмные пятна кофе расползаются по белой рубашке, но он словно не замечает.

— Арина, — произносит он моё имя так, что у меня мурашки бегут по коже. — Ты только что совершила очень большую ошибку.

— Да? — выдыхаю я, отступая назад. — И что вы мне сделаете? Накажете как непослушную девочку? Дадите по попе?

Что-то меняется в его лице. Глаза темнеют, ноздри раздуваются. Он делает шаг вперёд, и я замечаю, как его джинсы стали заметно теснее в области паха.

— Хочешь узнать?

Я продолжаю пятиться, пока не упираюсь спиной в стену. Он подходит вплотную, упирается ладонями в стену по обе стороны от моей головы. Я в ловушке между его руками, чувствую тепло его тела, запах кожи и того самого кофе, которым его облила. Что-то горячее и тягучее разливается внизу живота, заставляя сжать ноги. Мурашки бегут по коже, соски напрягаются под тонкой тканью футболки.

— Ну? — шепчу я, запрокидывая голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Чего ждёте?

Его взгляд скользит по моему лицу, останавливается на губах, опускается к шее, где бешено пульсирует кровь.

— Ты не представляешь, с чем играешь, девочка.

— Я не девочка!

— Нет? — его голос становится хриплым. — Тогда кто ты?

— Женщина!

— Докажи.

Мир сжимается до размеров пространства между нами. Я вижу золотистые искорки в его тёмных глазах, чувствую его дыхание на своей коже. Моё сердце колотится так громко, что он наверняка слышит. Между ног пульсирует влажное тепло, и я надеюсь, что он не замечает, как часто я дышу.

— Как? — шепчу я.

Вместо ответа он наклоняется ко мне. Его губы почти касаются моих, и я чувствую, как моё тело предательски отзывается на близость.

Дыхание сбивается, кожа горит, внизу живота всё сжимается и пульсирует от нестерпимого желания. Я вижу, как напрягается его челюсть от внутренней борьбы.

— Камран… — срывается с моих губ.

Он замирает, услышав своё имя. А потом резко отстраняется, словно очнувшись от наваждения.

— Чёрт, — выдыхает он, проводя рукой по волосам.

Я стою у стены, дрожу всем телом. От страха? От возбуждения? Не понимаю.

— Что… что сейчас было? — шепчу я.

Он поворачивается ко мне спиной, опирается руками о стол.

— Херня, — говорит он жёстко. — Чёртова ошибка. Убирайся в свою комнату, — приказывает он.

— Но…Я хочу есть!

— Немедленно!

Выбегаю из столовой, чувствуя как щеки разрывает от прилива крови.

Камран

Я стою в столовой, смотрю на закрывшуюся за ней дверь и понимаю — я облажался. Серьёзно облажался. Эрекция до сих пор не спадает, джинсы натянуты до боли. Стоит закрыть глаза, как я снова вижу её лицо, чувствую запах её кожи, слышу то, как она произнесла моё имя.

Что, чёрт возьми, на меня нашло? Почему я не просто наказал её за дерзость, а… почти поцеловал? Мой член до сих пор напряжён. Стоит только вспомнить, как она смотрела на меня снизу вверх, как её грудь поднималась и опускалась под футболкой, как пахла её кожа…Как торчали маленькие соки. Бляяяядь. Зачем я туда посмотрел. У нее грудь нереально красивая. Упругая, молодая, нежная. Без силикона. Сука, твою мать. Это ж девочка совсем, Камран, у тебя крыша поехала?

Она ребёнок. Моя подопечная. Дочь моей покойной жены.

Но когда она стояла у стены, смотрела на меня своими зелёными глазами, дышала часто и прерывисто… когда произнесла моё имя этим хриплым шёпотом, я едва не потерял рассудок. Хотел прижать её к стене всем телом, почувствовать каждый изгиб, каждую линию. Хотел услышать, как она застонет…

Чёрт. Чёрт. ЧЁРТ.

Стягиваю испачканную рубашку, бросаю в корзину. Иду в душ, включаю холодную воду. Но это не помогает. В голове крутится одно: её губы в нескольких миллиметрах от моих, её дыхание на моей коже, то, как она сказала моё имя.

Арина.

Восемнадцать лет. Светловолосая. Красивая. И совершенно запретная.

Но мой организм, похоже, не понимает слова "запретная".

Глава 4

Арина

Кошмары приходят в третью ночь после моего побега.

Но не те кошмары, которых я ожидала. Не о смерти, не о страхе. А о нём. О Камране Байрамове и том, как он смотрел на меня.

Я просыпаюсь с криком, вся в поту. Во сне он снова прижимал меня к стене, смотрел на мои губы тем голодным взглядом. И между нами было что-то электрическое, опасное, запретное.

Сижу в кровати, тяжело дышу и понимаю — я схожу с ума. Три дня он меня игнорирует. Три дня холодного безразличия, словно того момента с кофе не было.

И это бесит меня больше, чем его равнодушие в первые дни. Тюремщик, убийца, ублюдок. Что у него было с моей мамой? Он свел ее с ума так же быстро как и меня? увидела и все. И убить хочется и род ним оказаться. А еще…

Потому что теперь я знаю — под этой маской безразличия скрывается что-то другое. Что-то, что заставляет его избегать меня.

Стук в дверь. Тихий, осторожный.

— Арина? — голос Камрана за дверью.

Значит, он всё-таки слышал мой крик. Интересно.

— Входите, — говорю я, стараясь звучать сонно.

Дверь открывается, и он входит. На нём только тёмные спортивные штаны, торс голый. В приглушённом свете луны я вижу рельефные мышцы груди, шрамы на плечах. Грубоватые, но такие идеально красивые кавказские черты ещё более резкие в полумраке.

Красивый мужчина. Опасно красивый.