— Марусь, ты на меня обиделась?

Девушка оторвала свой взгляд от люля-кебаба, который с удовольствием ела на ужин. Она слегка нагнула голову, будто не поняла вопроса.

— Я вообще ни на кого не обижаюсь. Даже на Сеню с Фроськой. Злюсь, но не обижаюсь.

— Почему?

— Потому что, когда я в последний раз обиделась на человека, он взял и умер на следующий день. Живу теперь со своей обидой, только толку от неё?

— А от злости есть?

— Есть. От злости мне хочется действовать, от обиды только плакать. Я не люблю плакать, поэтому больше не плачу.

Филин грустно улыбнулся, ему нравилось, как просто и легко Маруся раскладывал сложные чувства на простые составляющие.

— На кого ты обиделась в последний раз?

Он знал оба возможных ответа на этот вопрос, но всё же залез ей поглубже в душу. Ему было интересно, что там у мадам Дуровой.

— На папу, что он с мамой поехал на яхте в секретную бухту без нас с Фроськой, — усмехнулась Маруся. — Я так хотела посмотреть место, где по семейной легенде на белом песочке я была зачата. Но эта дура Фроська объелась жареных кальмаров и блевала фонтаном. Меня оставили с ней в номере, чтобы она не обижалась, а сами уехали. Обратно не вернулись. Папа мне случайно жизнь спас, а я на него обиделась. Дурова — дура.

Маруся молча доела мясо, которое, как выяснил Филин, она обожала. Не зря её называли в школе Мясорубка, Дурова была мясной душой. Мимо сладкого она спокойно проходила мимо, но стоило ей учуять запах жареного мяса, она бежала на него сломя голову. Филина умиляла эта Мясная пчёлка. Раздражала временами, но даже её хмурое личико всё равно было красивым, за него можно было и простить некоторые её недостатки.

Пусть она была заносчивой и избалованной, вела себя так, как будто ей все вокруг должны, но в ней не было этой сучности, присущей всем мажоркам, которые считали себя лучше, чем вся остальная челядь вокруг них. Как бывший бармен, Филин обратил внимание, что Маруся требовательно, но вежливо общается с обслуживающим её персоналом. Когда в квартиру приходил клининг, она всегда здоровалась с уборщицами и даже спрашивала совета у женщин, как ей лучше постирать свою одежду. Девочка потихоньку приземлялась на твёрдую землю, но всё равно будто витала где-то в облаках. Филин не представлял, что она делает дома, пока его нет. Наверное, спит.

Святослав в очередной раз попытался сделать к ней подкат, все остальные попытки Маруся просто не заметила.

— Марусь, у меня много знакомых в Питере, хочешь съездим?

— Не поеду в Питер больше никогда! — вдруг нервно затряслась всеми кудрями Маруся. — Там хочется только плакать!

— Там ведь твои родители похоронены. Не хочешь их навестить?

— Какой толк смотреть на могилы людей, которых уже нет? Им всё равно, а мне нет!

— Хорошо. Я тебя понял. Тогда всё равно собирай чемодан, поедем кое-куда. Купальник возьми, нудистских пляжей там нет.

— Куда поедем? — встрепенулась Пчёлка.

— В такое место, Маруся, где ты точно не была!

Ее глаза загорелись интересом, но когда она увидела, куда он ее привёз после десятичасового путешествия на машине, ее губы презрительно надулись от разочарования:

— Ну и что это за дыра?

— Я в этой дыре родился, Маруся, давай как-то повежливей, особенно, с жителями деревни — посадят на вилы.

Филин засмеялся, а Маруся поджала губы — что видела, то и сказала: дороги ужасные, жизнь вокруг — боль. Проезжая мимо маленьких придорожных посёлков и промзон больших городов, ее одолевала тоска и безнадёга. Всё серое и грязное, о ярких красках здесь будто не слышали. Еда в придорожных кафе — отвратительная, обслуживание ещё хуже. Раньше она выезжала за пределы Москвы и Питера только на самолёте заграницу, российская глубинка её не впечатлила от слова совсем. Теперь же этот Филин ее привёз в какую-то деревню. Она никак не ожидала, что этот джентльмен родился здесь.

Маруся даже не старалась понять человека, с которым жила под одной крышей уже довольно долгое время. Она рассматривала его, как нанятый ею персонал, с которым после распрощается, расплатившись по счёту. Именно слова этого мужчины убедили её, что Маруся вернёт своё, а он ей поможет. Филин вообще много говорил, пытался её чему-то научить, словно имел на это право. Пусть жизненного опыта у него было побольше, чем у неё, но у него своя жизнь, у неё своя. К чему ей его опыт? Маруся пыталась обрести свой, пока просто собирая информацию. Разбиралась в бюрократии и законах, изучала юридическую сторону развода и наследования. Родители должны были как-то обезопасить своих дочерей и компанию кроме завещания. Впрочем, они и подумать не могли, что сестра пойдет войной на сестру.

По плану у Маруси было ещё нахвататься чего-то дельного из корпоративного права, ведь со своей долей компании её отца надо было что-то делать. Она, убей, не понимала, кто управляет ею сейчас, если Сеня отдыхает с её сестрой? Доступа к компании у неё не было, её уволили сразу, как она попала в больницу. Юрист, которого нанял Филин, пока посоветовал притормозить с разводом, изучал её дело со всех сторон, поглубже копнул её финансы. Марусе казалось, что она снова попала в ту же ситуацию, как и после смерти родителей — нашла себе мужчину, который всё за неё решает. Но теперь она хотя бы прекрасно понимала, что делает. Пусть и не всегда. Что стрельнуло ей в голову, когда она пришла к нему в спальную голая, она и сама не знала. У неё частенько бывали такие прострелы. Может, не зря её лечили, да не вылечили. Она лишь понимала, что, когда она его поцеловала в ней вдруг что-то шевельнулось, приятное и тёплое. Ей захотелось поцеловать его ещё, а дальше, как получится. Пока у неё с мужчинами ничего не получалось. Ни в постели, ни по жизни.

Со своим первым мужчиной Маруся, можно сказать, просто сдалась и легла с ним в постель, потому что так надо было. Полгода встречались, одними поцелуями мужчина сыт не будет. В свой первый раз Маруся почувствовала только боль, потом каждый раз надеялась почувствовать что-то ещё, пыталась быть и сверху, и снизу, и по-всякому. Ничего нового с ней не случилось, кроме защемления нерва.

Когда её жених ей изменил, она даже отчасти его поняла. Маруся лишь красивая обертка женщины, а в постели просто резиновая кукла. На всякий случай она переспала с лучшим другом своего жениха, а потом с его старшим братом. Дело было всё-таки в ней, а не в мужчинах, как поняла Маруся. Об этом же ей талдычила Даша, единственная подруга, с которой ей изменил жених.

— Надо быть расторопнее, Марусечка. Мужчины любят получать удовольствие в постели с женщиной, а не смотреть, как она на потолке мух считает, — усмехнулась подружка, когда Маруся предъявила ей претензии по поводу измены. — Не нравится трахаться — хоть лицо счастливое делай в конце!

Маруся не долго думая, хотела сломать ей нос, который она сунула в чужие отношения, но кулаками махать Дурова не очень-то умела, поэтому просто немного потаскала за волосы по ресторану, вырвав все капсулы вместе с родными волосами. Ей было обидно не за жениха, а за потерянную подругу. Хотя, может, подругой-то та ей никогда и не была, а только притворялась. Маруся притворяться не умела. Наверное, второй муж поэтому тоже ей изменил — надоело смотреть на её разочарованное лицо после каждого секса. В начале их отношений, возможно, Арсений был даже искренним в своих чувствах. Он дотрагивался до неё с таким обожанием во взгляде, что Маруся даже прониклась, снова пытаясь постичь всю глубину постельных удовольствий. И снова ничего нового — секс с мужем стал просто обязанностью, от которой она часто уклонялась, а он и не требовал.

На днях Маруся хотела впервые попробовать проявить инициативу, может, не такое уж она и бревно. Однако, зря она об этом сказала мужчине ещё до секса, сам бы всё потом узнал, зато хотя бы попробовала. Маруся на него не обиделась, она умела получать удовольствие от жизни не только через секс и отношения с противоположным полом. Глядя по сторонам, Марусе иногда казалось, что остальные люди зациклились только на двух составляющих в жизни и поэтому были такие несчастные.