Я забылась. И начала говорить в полный голос. Пусть хриплый и ломкий, но достаточно громкий. И где-то у входа в пещеру послышались шаги.

Тот, кто прятался в темноте под противоположной стенкой, метнулся ко мне. В луче света зло блеснули яркие голубые глаза.

— Я тебя предупреждал!

В следующее мгновение шею пронзило острой болью, и я опять провалилась куда-то во тьму.

Придя в себя во второй раз, я уже не торопилась вскакивать. Но не по тому, что набралась наконец-то ума, нет. Я попросту не могла шевельнуть даже пальцем. Не получалось даже открыть глаза и рот. Это открытие повергло меня в такую панику, что я невольно застонала. Чем, конечно же, привлекла внимание своего похитителя.

— Очухалась?

Мужчина еле слышно шептал. Я с трудом его расслышала. Но ответить не смогла опять. Ужас стиснул мне горло, и я опять замычала. Да что ж со мной такое? Почему не получается говорить? Рот словно смолой залили, и она застыла. Глаза не открываются, тело не подчиняется, я словно беспомощный инвалид!

— Не ори ты! — Мой пленитель начал снова раздражаться. — Сейчас выну кляп. Но чтоб ни звука лишнего! Ты меня поняла?

Понять-то я поняла, но как дать об этом знать, если ты не хозяин собственному телу? Я промычала нечто невразумительное, стараясь, чтобы звук был негромким. Надеюсь, похититель все верно поймет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К счастью, он меня действительно понял:

— Ну смотри: один лишний звук — и вырублю опять! Так и знай! Тут эхо гуляет такое, что никогда заранее не узнаешь. Кто тебя может услышать!

Оказывается, вынимать кляп изо рта — это больно. Не знаю, сколько я провалялась без сознания, но губы успели иссохнуть. Их нежная кожица растрескалась, как земля в пустыне. Наверное, до крови. Не закричать от боли мне стоило больших трудов. Но и валяться без сознания мне тоже уже не хотелось. А потом мужчина что-то сдернул с меня, и в глаза мне хлынул свет. Я зажмурилась и поняла, что в панике попросту не почувствовала на себе повязку, закрывающую глаза. Оказывается, и так бывает.

Пока я моргала, как разбуженная сова, пытаясь привыкнуть к свету, мужчина ухватил меня за подмышки и бесцеремонно посадил у стены:

— Паралич временный. Действие арстангера. Скоро пройдет. Сиди тихо, иначе вырублю снова, и плевать, что твое сердце повторное воздействие может и не выдержать. Тебе все равно подыхать.

Мужчина говорил зло и отрывисто. Но в его голосе легко угадывалось беспокойство и страх. Он нервничал. А это значит одно — меня искали и планы моего похитителя уже накрывались крышечкой. На душе стало немножечко легче. И я решила пока осмотреться. Все равно тело мне еще не подчинялось. А разговаривать с похитителем… Ну, такое себе удовольствие. К тому же, я всерьез опасалась его еще больше разозлить.

Первое, что меня поразило — это то, что я все еще была в пещере. Правда, уже другой. Тут свободного пространства было больше. Настолько больше, что здесь стоял грубо сколоченный лежак с тюфяком, на котором я и сидела, такой же грубый, словно топором отесанный, стол и пара табуретов. На каменном уступе вдоль стены стояло несколько свечей. Я ошарашенно уставилась на этот раритет. На Земле свечи давным-давно использовались только в качестве декора для создания романтической обстановки. А тут…

Пламя над тремя свечами плясало и коптило нещадно. Свет был неровным. Но его хватало, чтобы изучить моего похитителя, сидящего за столом. Жесткие на вид, короткие черные волосы, характерный для эренсийцев рисунок ушной раковины, упрямый, волевой подбородок. Он был по-мужски красив и мог бы, наверное, меня заинтересовать. Если бы не обстоятельства.

Мужчина вертел в руках комм так, словно это была бесполезная игрушка. Поначалу я не поняла, что произошло. Ударил его где-то, что ли? Или уронил. А потом меня осенило: видимо состав породы, в толще которой мы и скрывались, был таков, что сигнал не проходил. Я читала о таком явлении. Но никогда не думала, что столкнусь с таким в жизни.

Мужчина, словно почувствовав на себе мой взгляд, оглянулся:

— Что?

Я хотела покачать головой. Мол, ничего. А потом подумала: «А какого, собственно, черта?» Может, повезет что-то узнать? Облизнув пересохшие губы, я осторожно качнула подбородком в сторону комма:

— Не работает?

Чувствительность тела постепенно возвращалась. Но руками шевелить у меня пока не выходило.

Эренсиец, а это совершенно точно был эренсиец, хоть и имел черные волосы, с раздражением отшвырнул в сторону комм:

— А тебе-то что? Сдохнуть не терпится?

Постановка вопроса повергла меня в ступор. При чем тут смерть и работа коммуникатора? Но спрашивать вслух я не рискнула. От мужчины так и веяло раздражением. А мне не хотелось, чтобы он снова отправил меня в нокаут. Впрочем, он и сам обо всем догадался:

— Не работает, тварь! Слишком тут от поверхности далеко. Иначе бы я уже связался с заказчиком, продемонстрировал твою грязную рожу, получил бы свои кредиты и адью! Только бы меня тут и видели! — Он скривился. — Придется сидеть тут, как крысе в норе, пока наверху не свернут поиски.

Я не хотела его злить. Но у меня невольно вырвался из груди хмык. И мужик взвился, словно кобра:

— Заткнись! Заткнись, а то вырублю! Продемонстрирую заказчику потом мертвое тело! И демоны с ним, что кредитов меньше дадут! Зато ты не будешь мне тут давить на совесть!

Мне бы промолчать. Пусть болтает, что хочет и тешит себя любыми надеждами. Но меня словно упомянутый демон дернул за кончик языка:

— Ну ты и наивный. Да Мирайя эту гору по камешку разберет, если придется! Она ведь не дура. Если я погибла, то должно быть тело. А тела как раз и нет. Так что она носом землю будет рыть, но меня все равно найдет!

Черноволосый сорвался с места, словно пружиной подброшенный, и бросился ко мне:

— Заткнись! Слышишь! Заткнись! Это моей единственный шанс! И я его не упущу!

Страшно вот так было, совершенно беспомощная, даже пальцем пока шевельнуть не могу, а он нависает надо мной, словно бешенный медведь, готовый откусить голову по первому сигналу. Я втянула голову в плечи и испуганно смотрела в горящие огнем голубые глаза. Только дай повод — убьет на месте!

Эренсийца следовало как можно быстрее отвлечь. Пока он действительно не дошел до ручки и не прибил меня. Но как, и чем? В голову пришла только совершенная глупость. Хоть и насущная. Ее и озвучила:

— В туалет хочу.

Черноволосый оторопело моргнул. Словно он готовился к драке, а увидел на ринге вместо противника малыша дошкольного возраста. Бешенство медленно таяло в ярких бирюзовых глазах. И в конце концов взгляд стал полностью осмысленным. Он отодвинулся от меня и мотнул головой куда-то во тьму за спиной:

— Это туда. Нести не буду. Сама если сможешь, то иди. А я даже хозяйку свою на руках не носил. И тебя не буду.

Меня снова словно демон потянул за язык:

— А тут я как оказалась? По воздуху прилетела?

Я торопливо начала сползать с кровати, пока черноволосый не взбесился опять. Получалось плохо. Тело еще не слушалось, а ноги дрожали. Эренсиец, на удивление не разозлившийся на иронию, звучащую в моих словах, хмыкнул:

— На руках и на плече — несколько разные понятия, не находишь? И не спеши. Если свалишься и разобьешь свою очаровательную мордашку, то имей ввиду: медитекса тут нет.

— Да я как бы уже догадалась.

Я огрызнулась. А потом испугано оглянулась. Эренсиец спокойно сидел у стола. Неужели не боится, что я убегу? Или подберу камень и проломлю ему череп? Мужчина словно мысли мои прочитал:

— Имей ввиду: там тупик, бежать некуда. А если убьешь меня, то сама никогда не выйдешь из этого лабиринта. И чтобы ты там не говорила, тебя тут никогда не найдут. Так что будешь медленно сдыхать в темноте и холоде от обезвоживания. Нравится такая смерть?

Я содрогнулась. Однако, о себе он не особенно переживал!