Я поперхнулась смешком:

— На кошках?..

— Зачем на кошках? — Марк забавно вытаращил глаза. — В школе рассказывали теорию, дома еще отцы дополнительно обучали. Я получил высший балл на экзамене! Экзаменатор была очень довольна!

В его голосе звучало столько юношеской гордости, что я решила промолчать и не спрашивать, как он сдавал экзамен. Вряд ли моя психика спокойно переживет рассказ, а его — мою реакцию.

Не дождавшись от меня хоть какого-то отклика, Марк осторожно приблизился и присел рядом со мной на край кушетки, на которой я обычно лежала во время сеанса массажа. Бережно и робко провел кончиками пальцев по моей щеке, поправил упавшую на глаза прядь волос:

— Ты такая красивая, что у меня дух захватывает, когда я смотрю на тебя. Это такое счастье, что ты позволяешь касаться себя не только во время сеансов массажа и не только там, где нужно массировать. Наши женщины, — его пальцы скользнули по моей шее и принялись легко очерчивать ключицу, — обычно не балуют мужчин прикосновениями. Языком и губами, чтобы возбудить, можно. А руками ни-ни! А твоя кожа похожа на наш самый дорогой шелк. — Видя, что я не сопротивляюсь, Марк начал поглаживать меня и второй рукой, плавно опускаясь к груди. — У меня внутри все поет от возможности ее касаться, и одновременно разрывается на части. Я знаю, это желание, я хочу тебя больше всего в жизни, готов жизнь отдать за одну ночь с тобой. Но буду счастлив, даже если ты мне только позволишь доставить тебе удовольствие.

Пальцы Марка, не торопясь, добрались до моей груди и уверенно очертили круги вокруг напрягшихся от откровенных взглядов и ласк сосков. А потом, не отрываясь глядя мне в глаза, Марк обхватил оба холмика и принялся нежно их массировать.

Воздух в комнате почему-то резко закончился. Я невольно подалась Марку навстречу. Внутри меня полыхал адский пожар, требуя все нового топлива. В голове толпились какие-то дикие мысли и желания. И хорошо, что думать связно я сейчас не могла.

Облизнув пересохшие губы, хрипло шепнула:

— Поцелуй их! Сейчас!

Никогда бы не думала, что не только отважусь сказать такое парню, но и то, что это будет фактически приказ.

Марк просиял, услышав мои слова, и легко, словно я ничего не весила, притянул меня к себе на колени. Я лишь мимолетно удивилась его силе, усаживаясь поудобнее на него верхом. Шероховатая ткань его полотняных штанов царапнула нежную кожу на внутренней стороне бедер. С некоторых пор я настаивала на том, чтобы и Марк, и Сашер ходили по дому одетыми. Но сейчас это показалось мне совсем не к месту. А в следующий момент горячие губы сомкнулись у меня на соске. И я позабыла и про штаны, и про все остальное. Марк с силой втянул его в рот, почти причиняя мне боль. Почти, но все-таки не до боли. И во мне словно что-то лопнуло или взорвалось.

Лавина нахлынувших чувств и ощущений почти опрокинула меня. Если бы не сильная ладонь на пояснице, я бы, наверное, упала. Голова кружилась. С этой минуты у меня все смешалось. Губы и руки Марка, казалось, были повсюду и одновременно. Но мне было этого мало. Я извивалась в его руках, стараясь прижаться к крепкому телу. Страшная по своей интенсивности жажда вела меня вперед, требуя добраться до крепкого бугра подо мною. И я молила, просила, требовала и приказывала:

— Еще! Еще. Еще…

А потом настал тот момент, когда я наконец осознала то, что мне нужно. И это было, как откровение:

— Хочу почувствовать тебя в себе!..

Серо-зеленые глаза напротив расширились и потемнели. Марк судорожно облизнул губы, а я проследила за этим движением, отчаянно желая, чтобы этот юркий язычок скользил сейчас по моей груди, а не по его губам.

— Лина…

Я взвизгнула, не давая ему договорить:

— Не хочу ничего слышать сейчас про ваши эренсийские заморочки! Просто возьми меня! Прямо здесь и сейчас! Немедленно стаскивай эти чертовы шаровары!

Не думая о том, как это выглядит со стороны, я сама вцепилась в шнурок, на котором держались полотняные штаны Марка. Дрожащие от нетерпения пальцы соскальзывали с узла, не давая его развязать. И тут поверх моих рук легли ладони парня.

Марк поставил меня на дрожащие ноги у кушетки и сам справился с завязкой. С тихим шорохом ткань скользнула вниз, чуть задержавшись на возбужденном члене. И парень едва слышно шепнул:

— Как… В какой позе ты хочешь меня использовать?

Я чуть не взвыла:

— Чертовы гаремные замашки!

Наверное, если бы я была менее возбуждена, я бы плюнула на всю это дело. Но остановиться я уже не могла. Меня трясло от нетерпения. Наверное, я потом пожалею. Возможно, завтра мне будет стыдно смотреть Марку в глаза. Но здесь и сейчас я попросту я была уже не в состоянии миндальничать. Толкнув парня в грудь, я опрокинула его на кушетку, а сама забралась наверх.

Дин никогда не допускал, чтобы я играла первую скрипку. В постели все и всегда было только по его. И мне еще ни разу не приходилось испытывать такого наслаждения, медленно насаживаясь на возбужденный член.

Этой ночью, наверное, впервые с того момента, как обнаружила измену жениха, я спала, как младенец. Наверное, не удивительно, что я проспала. Меня разбудил Марк:

— Лина… Лина, проснись… — Он осторожно трепал меня за плечо, а мне было так сонно и так лениво, что хотелось стряхнуть с себя его руку, перевернуться на другой бок и укрыться с головой одеялом. — У тебя комм разрывается. А я не знаю, имею ли я право отвечать за тебя…

В голосе парня звучала очевидная растерянность и еще какое-то опасение. И это лучше холодной воды прогнало остатки сонливости. Марк оказался очень сообразительным, и очень быстро понял, что я хочу от него. Понял, что мне не интересны эренсийские игры в стиле «раб и госпожа». Он очень быстро раскрепостился и уже не задавал идиотских вопросов, а с упоением вонзался в меня раз за разом, вознося меня на небеса. А с учетом того, как он чутко реагировал на малейшее мое движение, на самый едва слышный стон, как быстро отыскивал у меня на теле самые чувствительные местечки, то любовником он был едва ли не лучшим, чем массажистом. Хотя, мне особо и сравнивать не с чем.

Оторвав голову от подушки, я хрипло попросила Марка:

— Дай его сюда, посмотрим, кто там такой смелый звонить ни свет, ни заря.

Парень тенью метнулся за моим гаджетом, но я успела расслышать его смешок. И что такого смешного сказала, спрашивается?

Через несколько секунд я уже знала, что. Едва взглянув на встроенные в комм часы, я чуть не взвыла: половина одиннадцатого утра! А у меня на утро была назначена парочка важных переговоров по поставкам! Поспала!.. Зыркнув исподлобья на веселящегося парня, я приняла звонок. И утро перестало быть томным.

Звонила взволнованная Алиарна:

— Лина, мне только что сообщили, сегодня ночью на стройплощадке фабрики по пошиву белья был пойман диверсант.

Едва информация пробилась в мой сонный еще мозг, меня буквально подбросило на кровати:

— ЧТО-О-О?

Марк побледнел и попятился прочь. Но мне было не до него:

— Али, скажи, что это всего лишь глупая шутка!

— К сожалению, нет, это не шутка. Мирайя едет сюда в полной уверенности, что ты захочешь поехать с ней на осмотр и допрос.

— И она чертовски права!

Я ураганом слетела с собственной кровати, на ходу швырнув опешившему Марку комм и крикнув, чтобы сделал мне кофе.

Надо отдать парню должное: я приняла душ и привела себя в порядок за рекордные шесть минут. Но на выходе из ванной меня уже ждал Марк с подносом, на котором дымился кофе и лежала парочка тостов с сыром.

— Лина, — он виновато опустил глаза, — прости, но это максимум, что у меня сейчас получается. Нужно что-то решить с готовкой. Я научусь! Но не сразу. Все эти дни готовил Сашер. Как ни странно, но у него отлично получается. А я попробовал пожарить мясо и…

Марк снова опустил вниз глаза. А я хмыкнула:

— Сашер — воин. А все воины умеют готовить хотя бы элементарное. В походах у них нет жен и кухарок, и готовить им некому. И не всегда есть сух паек. Собаки есть будут приготовленное тобой мясо? Или только на растопку?