Флигель давно окутала тихая ночь. В открытую дверь балкона вместе с ночной прохладой просачивался едва слышный шепот ветра, качающегося на ветвях многочисленных деревьев в саду, по-домашнему уютное стрекотание местных цикад, иногда долетало едва слышное из-за расстояния журчание фонтана.

Марк и сагур, которого зовут, оказывается, Сашер, давно утопали вниз, в комнату, отведенную для мужчин. И если поначалу с первого этажа доносились какие-то невнятные звуки, то уже почти два часа была тишина.

Сменив позу, я поудобнее пристроила подушку и опять задумалась о том, что меня ждет.

— А каким образом ты сможешь помочь мне с телохранителями? Особенно, если просишь свободы? — Я снова оглянулась на сидящего в углу сагура. — Подойди, пожалуйста, разговаривать неудобно.

Мужчина поднялся на ноги с такой текучей, хищной грацией, что я невольно им залюбовалась. Было такое ощущение, что принятие вертикального положения от него не требовало вообще никаких усилий. Словно это не живой человек, а марионетка, которую кто-то дернул за нити.

Сагур приблизился ко мне и остановился, не став ни кланяться, ни заискивать. Но и вызова в его поведении не было. Просто он общался со мною, как равный.

— Присядь, пожалуйста. Неудобно с тобой разговаривать, когда ты стоишь. У меня шея болит.

Мужчина послушно оглянулся по сторонам, нашел небольшую скамеечку и устроился возле ванной так, чтобы наши лица были напротив. А я глотнула вина и вдруг подумала о том, насколько я изменилась за эти жалкие дни на Эренсии. Вот уже и беседовать с сидящим у ванной посторонним мужчиной в то время, как я сама лежу в ней с бокалом вина, для меня не кажется чем-то из ряда вон выходящим. В эту минуту Марк особенно сильно нажал на какую-то чувствительную точку у основания моей шеи и тихо извинился:

— Простите, моя госпожа, но у вас тут ущемление. Нужно поправить, чтобы не болела потом голова.

Не вдаваясь в подробности, я махнула рукой, показывая, что все понимаю, и обратилась к сагуру:

— Как тебя зовут?

Мужчина склонил голову набок:

— Сашер.

— Сашер… А дальше?

— Пусть будет пока только имя. У меня нет причин не доверять вам или эренсийке, которая тут всем заправляет, и тем не менее, я предпочту пока оставаться безымянным.

Тогда я впервые заподозрила, что сагур далеко не так прост, каким хочет казаться. Но настаивать на своем и требовать фамилию или имя рода не стала. Успеется.

— Хорошо, Сашер, — я специально выделила голосом имя сагура, — так каким образом ты можешь мне помочь?

Серебристо-серые глаза мужчины смотрели пристально и открыто:

— Если вы гарантируете свободное возвращение наемников домой, минуя чужие гаремы, я вам их предоставлю столько, сколько попросите. Хоть маленькую армию. У меня на родине достаточно веса и влияния, чтобы это осуществить.

Я не вытаращилась на мужчину. Хоть и слов для ответа не было. Только глотнула немного вина. Голова уже чуть-чуть кружилась. Но я все равно прекрасно осознавала, что сидящий передо мной инопланетник может оказаться миной замедленного действия, и опрокинуть Эренсию в пучину политического скандала. Хорошо, если он просто какой-то богатый коммерсант. Это одно. А если это политически известная фигура, то это совсем другое. И что-то мне подсказывало, что верен последний ответ. Чертова Рамина! Хоть и знаю, что о мертвых не принято плохо говорить, но ее мне хочется воскресить и тут же прибить. Желательно особенно извращенным способом. За ту подставу, что она устроила для меня.

В голове теснилось множество разных мыслей. Но самой яркой была одна. Ее я и озвучила:

— Сашер, ведь на твоей планете сильно развиты клановые отношения. Как получилось так, что свои тебя не выкупили, бросили гнить в гареме на матриархальной планете?

Вот теперь сагур отвел глаза в сторону. И молчал не меньше минуты перед тем, как ответить. Но все же ответил.

— Так получилось, что дома не знают, куда я подевался.

— Ты мог потребовать возможность связаться со своими.

Сагур нехорошо усмехнулся:

— Вот та блондинистая стерва, по приказу которой меня одурманили и приволокли к ней в дом, никогда и ни с кем не считалась. В отличие от вас. Поэтому, что просить у нее, что требовать, было одинаково бесполезно. Для нее была важна только она сама.

Я невольно горько усмехнулась. Похоже, сагур действительно хорошо разобрался в происходящем в доме Рамины.

— А я, значит, считаюсь?

Новый наклон серебристой головы к плечу и проникновенный взгляд прямо в душу:

— Не знаю, кто вы, Энжелин, — от такого обращения с моей драгоценной персоной у меня за спиной зашипел Марк — но чувствую, что с вами можно и нужно договориться по-хорошему. Больше пользы будет для обеих сторон.

Вот теперь я была абсолютно уверена, что передо мной какая-то важная шишка сагурской расы. И это давало мне шансы договориться с Алиарной и местным Советом, чтобы отпустить сагура домой по-хорошему. По-моему, куда полезнее для политики и экономики полюбовно договориться, а не развязывать войну. Хотя, с войной я, конечно, перегнула. Особенно, если родичи не знали где Сашера искать. Но и гарантии того, что уже не ищут, я бы тоже не стала давать. Оставалось только придумать из каких средств оплатить себе охрану. Можно было, конечно, залезть в активы фирмы. Но я считала это ниже собственного достоинства. Это — как воровать у самой себя. Следовало срочно что-то придумать с доходом. Но в голову, как назло, лезли сплошные глупости. А еще нужно было что-то решать с эренсийскими шелками. Чем больше я думала, тем больше убеждалась — переправлять ткани на фабрики, а затем уже развозить готовые изделия — попросту меня разорят. Белье придется отправлять в продажу по заоблачным ценам, чтобы окупить расходы и получить хоть кроху прибыли. А это совсем не вариант. Я сама понимаю, что цены нужно снижать, где только можно. Чтобы коллекция была доступной если не всем, то большинству. Чтобы можно было получить хорошую прибыль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Со вздохом допив остатки вина, я вынесла вердикт:

— Я переговорю завтра с Алиарной, и потом дам тебе, Сашер ответ. Пока не могу ничего сказать. Кроме того, мне нужно знать, сколько стоят услуги наемников. Чтобы понимать, что я могу себе позволить, а что нет. Марк, заканчивай. Идите, ребята, вы отдыхать.

Марк встревоженно заглянул мне в лицо:

— А как же…

Выслушивать желания не возникло. И я впервые порадовалась тому, что на Эренсии мужчины находятся на ступеньку ниже, чем женщины:

— Все потом, Марк.

Мальчишка не стал спорить. Покорно подал мне полотенце и помог выбраться из скользкой емкости. Терпеливо дождался пока я оботрусь и так же покорно, глядя в пол, подал новоприобретенный халат.

Завернувшись в пушистую кремово-золотистую ткань, я сделала себе мысленную пометку, что нужно еще изучить то, что он мне приобрел. Да еще и встретиться с портнихой. Дел было невпроворот.

Сашер с отстраненным видом стоял на пороге спальни и наблюдал, как Марк хлопочет вокруг меня, устраивая на ночлег. То и дело взбивая подушки и поправляя мне одеяло. И медленно доводя меня до белого каления.

Как ни странно, но первым терпение утратил именно сагур. Двумя широкими шагами он достиг кровати и Марка, и ловко ухватил того за воротник:

— Достаточно. Уходим. Ты что, не видишь: твоя хозяйка желает остаться одна!

Марк попробовал трепыхаться в стальном захвате сагура. Но очень быстро сник и покосился на меня. Я постаралась улыбнуться как можно мягче:

— Да, Марк, вам обоим пора отдыхать. Я тоже хочу спать. Так что идите.