— У тебя замечательные друзья. Папа всегда говорит, что подобное притягивает подобное. И вечер получился классным: очень расслабленным и при этом весёлым.

— Ну а раз тебе понравилось, я приглашу тебя на очередное мероприятие в следующую пятницу. Открытие японского ресторана.

Из меня вылетает смешок.

— Ты настоящий светский лев, в курсе?

— Приходится по долгу службы, — задорно скалится Марк. — Надо быть на виду, чтобы налаживать деловые связи.

— Я подумаю, ладно? Дам знать в самое ближайшее время.

— Договорились. — Улыбнувшись, Марк заводит руку мне за голову, но, перед тем как опустить её на подголовник, осведомляется: — Не против?

После короткой заминки я осторожно откидываюсь назад затылком и сканирую ощущения: каково мне? Комфортно или не очень?

— Я тебя не обижу, — хриплый шёпот касается моего виска.

Сглотнув, я придвигаюсь к Марку и опускаю голову ему на плечо. Сердечный ритм ускоряется, но быстро приходит в норму. По радио играет инструментальная баллада из восьмидесятых, в салоне тепло, а на душе внезапно становится спокойно.

Уловив атмосферу, Марк больше не пытается заводить беседу: одной рукой приобнимает меня, второй — расслабленно поглаживает мой мизинец, позволяя нам обоим дрейфовать в возникшем умиротворении.

Такси плавно сворачивает на знакомую аллею, из темноты которой проступает силуэт родительского дома с одиноко горящим окном папиного кабинета.

— Приехали, — негромко напоминает водитель.

Марк покидает салон первым и помогает выйти мне. Порыв ветра безжалостно рвёт полы моего пальто, так что он отважно берёт на себя роль живого щита и, прикрывая собой, провожает до самого крыльца.

Тусклые лучи бра, освещающего террасу, падают на лицо Марка, делая глаза особенно выразительными и яркими.

— Ну вот. Моя совесть чиста. Принцесса доставлена в замок короля в целости и сохранности.

— Спасибо, сэр Ланселот, — в тон отвечаю я.

Теперь можно с чистой совестью помахать рукой и исчезнуть за дверью, но я остаюсь стоять на месте, потому что кожей чувствую ожидание Марка и важность момента. Почему бы не сейчас? Отличный шанс заместить прошлое настоящим: стереть поцелуй с Александром, сделав из первого и единственного — один из многих.

Лицо Марка близко — настолько, что я впервые вижу крошечный шрам на его скуле и то, как подрагивают загнутые ресницы. Он не двигается, лишь выразительно смотрит, транслируя немой вопрос: «Можно?»

То, что я не ухожу и не отступаю, и есть тот самый ответ.

Марк, прочитав его, медленно наклоняется и касается губами моих. Я приоткрываю рот, впуская в себя поцелуй.

Вкус Марка приятный и неуловимо знакомый — мята и немного соли. Тепло поднимается от груди к лицу, затопляя шум в голове — впервые за долгое время там становится тихо. Пальцы находят ворот его куртки, осторожно тянут в знак вовлечённости.

— Лучший день рождения, — охрипшим шёпотом звучит в темноте.

32

Пятничным утром в доме царит непривычная тишина: у горничной — выходной, из-за чего кухня пустует, мама час назад уехала на пилатес, и лишь сквозь приоткрытую дверь папиного кабинета доносится размеренное щёлканье компьютерной мыши.

Кряхтя и вздыхая, я поднимаюсь к себе с охапкой тюльпанов. Кажется, Марку выдали корпоративную карту в цветочном бутике, и он решил обрушить на меня весь их ассортимент. Это уже второй букет за неделю, так что придётся распаковать новую вазу.

Папа выглядывает в коридор в момент, когда я тщетно пытаюсь открыть дверь локтем, чтобы не покалечить бутоны.

— Помочь? — весело осведомляется он. — Хотя здесь бы не помешал погрузчик.

Одарив его укоризненным взглядом, я терпеливо жду, пока он подойдёт и придержит для меня дверь.

— Милая, да у тебя здесь целая оранжерея, — раздаётся озорное присвистывание у меня за спиной. — Как ты вообще здесь ходишь?

— Предлагаешь попросить Марка притормозить с ухаживаниями?

— Боже упаси. Мужчина обязан баловать женщину. Боюсь, как бы мама не стала предъявлять претензий, что я недостаточно к ней внимателен, — папа добродушно посмеивается. — А конкурировать с двадцатилетним парнем — слишком сокрушительный удар для моей самооценки.

— Ты вне конкуренции, пап, — успокаиваю его я, извлекая вазу из коробки. — Сегодня я, кстати, вернусь поздно. Мы с Марком идём на открытие японского ресторана.

— Это, случайно, не «Сакура Небула»?

Я пожимаю плечами.

— Вроде бы он. А ты откуда о нём знаешь?

— Это же ресторан Гусева. Не знаю, помнишь ли ты такого… Был как-то на моём дне рождения. Я почему-то думал, что там публика постарше собирается. Ну да ладно, расскажешь потом, как было.

— А ты почему не хочешь пойти?

Папа устало морщится.

— Да мне уже неинтересно это, Лин. Каждый день с утра до вечера торчу на совещаниях и переговорах. Сегодня вот выходной взял, чтобы в тишине поработать. Старый стал.

— У вас, похоже, у всех одна отговорка, — не удержавшись, язвлю я. — Про возраст.

— А у кого ещё?

Погрузив цветы в вазу, я сосредоточенно расправляю стебли тюльпанов. Вот для чего я снова о нём вспомнила? По какой бы причине Александр так спешно не ушёл со дня рождения Марка — он всё правильно сделал. Скатертью, как говорится, дорога.

При виде фасада из угольно-серого камня с выгравированными на нём иероглифами и столпотворения автомобилей меня посещает ощущение восторженного нетерпения. Как же, оказывается, обожаю всё это: красивые места, красиво одетых людей и атмосферу новизны. Кровь моментально наполняется адреналином, и даже промозглый осенний холод перестаёт иметь значение.

— Папу тоже приглашали на открытие, — говорю я, когда Марк, держа меня под руку, ведёт нас ко входу. — Он, оказывается, знаком с владельцем.

— С Гусевым? А ты не слышала о нём? У него сеть ресторанов быстрого питания и кофешопы. Я качаю головой.

— Может быть, слышала, но не помню.

— Они сейчас сотрудничают с папой над одним проектом в Европе. Он, кстати, тоже может быть придёт.

— Кто? — переспрашиваю я, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холодок.

— Папа, — добродушно поясняет Марк. — Ну, так он, по крайней мере, говорил на прошлой неделе. Мы в последнее время мало видимся: я то в офисе торчу, то на учёбе и часто остаюсь в городе ночевать.

Решив не уточнять, где в таком случае ночует Александр, я с новым усердием вглядываюсь в подсвеченные неоном иероглифы. Даже если он появится сегодня, это не будет ровным счётом ничего для меня значить. Я теперь с Марком, и это мой взвешенный взрослый выбор. Вспыхнувшие чувства к его отцу были похоронены в ту ночь на курорте, и это еканье в груди — не более чем эхо обиды и пережитого разочарования.

— Мне здесь нравится, — я сжимаю руку Марку, — хорошо, что вокруг нет ни одной искусственной вишни.

— Да, это плюс, — с улыбкой соглашается он. — Терпеть не могу пластмассовые цветы.

Девушка-администратор в кимоно находит наши имена в списке и проводит нас к барной стойке. Вместо привычного меню нам предлагают деревянные планшеты с выгравированными названиями коктейлей: содзё с лавандой, юдзу-сауэр, сливовое саке с чёрным перцем, а бармен в белых перчатках протягивает два миниатюрных бокала, похожих на пиалы.

— За хорошее начало пятницы, — торжественно произносит Марк, легонько стукаясь со мной фарфором.

Из приличий пригубив тёплый и на мой вкус не слишком приятный напиток, я оглядываюсь по сторонам, втягивая в себя атмосферу вечера: эстетику японского интерьера, размеренный гул разговоров, приглушённый свет, скользящий по лицам присутствующих.

Папа был прав: большинство гостей старше нас. Здесь есть пара папиных друзей и даже родители бывшей девушки Леона.

— Ты тоже заметила, что мы самые зелёные? — шутит Марк. — Скорее бы Эдик с Галиной пришли, а то мне даже немного неловко.

Меня же ничего не смущает. Стоит нам сесть за стол, я принимаюсь с интересом крутить головой по сторонам, оценивая образы гостей — моё излюбленное занятие. Особое внимание уделяю обуви и причёскам, а вернее тому, как они сочетаются с образами.