Я чувствую твёрдый бугор у него в штанах. Трусь об него дразняще, заставляя Фортиса выдавать судорожные вздохи. Его длинные пальцы поднимаются от моих бёдер к груди, ощупывают её жадно, высвобождают из платья и находят соски. Потирают их и прищипывают.

— Ах! — стон вырывается сам собой.

Я краснею и поджимаю губы, чтобы сдержать стоны.

— Такая чувствительная, — Фортис широко улыбается, а затем прижимается к моей груди большим ртом.

Одна его ладонь бережно придерживает мою искалеченную ногу, давая ей опору. Другая скользит по бедру под подол юбки. Со знанием дела касается через бельё моего цветка, уже обильно источающего нектар. Мне безумно приятно, но в то же время удивительно, что он оказался настолько хорош в ласках. Отчего-то во мне просыпается глупая ревность. Знаю, что всё это былое. Просто мне не хочется быть для него чем-то, что он уже видел или знал. Я хочу быть для него особенной.

Я толкаю его на землю, заставляя оставить ласки, а после перемещаюсь ему в ноги. Тяну пояс вниз, давая свободу его хозяйству. Пару мгновений смотрю на него, потом, наконец, беру в ладони и начинаю массировать. Постепенно подключаю губы и язык. Оно большое и едва помещается у меня во рту. И всё же я стараюсь подарить Фортису максимум удовольствия.

— Ох, постой! Если продолжишь, я ведь так…

Я ощущаю характерную пульсацию, а после Фортис мощно разряжается мне в ладони. При этом постанывает так мило и невинно, стыдливо прикрыв лицо рукой.

— Прости, что не сдержался… — бормочет он еле слышно. — Это было слишком хорошо. К тому же у меня давно не случалось этого дела.

— Тебе не за что просить прощения, — отвечаю я, хитро улыбаясь. — Только что я видела кое-что очень занятное.

Фортис смотрит на меня удивлённо. Потом вздыхает смиренно и подтягивает штаны. Я отворачиваюсь, чтобы вытереть руки о траву. Но он вдруг хватает меня и усаживает себе на грудь так, что его голова оказывается аккурат у меня между ног. Я ощущаю его горячее дыхание даже через ткань панталон. Возбуждение становится нестерпимым. Я слегка подаюсь вперёд, прижимаясь своим цветком к его губам. Хочется стащить с себя бельё. Но прежде чем я успеваю предложить это, его длинный язык проходится по ткани. Снова и снова, пока она не намокает от слюны полностью. От этого ощущения становятся ещё острее.

И хотя это странно, я всё же позволяю Фортису продолжить. Это слишком хорошо, слишком возбуждающе. Его губы и язык продолжают ласкать меня. Руки же сжимают и массируют груди, сводя меня с ума всё больше. Не припомню, чтобы когда-то испытывала что-то подобное. Я задыхаюсь от возбуждения. Голову кружит. Наконец моё тело содрогается, словно освобождаясь от давнего груза. Сладкая нега растекается по нему. А в голове становится необыкновенно легко.

Фортис облизывает губы с довольным видом. Вдруг что-то странное появляется в его взгляде. Что-то похожее на страх или тревогу. Я смотрю на него настороженно. Больше всего я боюсь, что он сейчас скажет, что случившееся между нами было ошибкой.

— Что-то не так? — спрашиваю я, стараясь сохранить беспечный тон.

— Да нет, всё отлично, — качает головой Фортис. — Но давай, пожалуй, продолжим дома. А то меня муравьи одолели. Весь зад искусали.

— Муравьи⁈ — я начинаю смеяться в голос от облегчения. Он не жалеет и отталкивает меня. Всё в порядке. Мне хочется обнять его. Но он глядит на меня исподлобья и продолжает ворчать.

— Чего ты смеёшься? Ты сама меня в этот муравейник и усадила…

— Ладно-ладно, извини, — я пытаюсь придать лицу серьёзности.

Фортис тоже начинает посмеиваться. Затем поднимается и подхватывает на руки меня и мою деревяшку. Я прикрываю глаза и, обвив шею руками, прижимаюсь к его груди.

Глава 8

С каждым днём я всё яснее осознаю: Фортис сильно мне нравится. И если поначалу я считала это простым увлечением на фоне разочарования в своей первой любви, то теперь это стало чем-то серьёзным и настоящим. Я и подумать не могла, что этот орк умеет быть таким внимательным и заботливым. Иногда мне кажется, будто его мир вращается вокруг меня. И с одной стороны это пугает. Ведь я не привыкла быть в центре чьего-то внимания, не привыкла к тому, что меня ставят выше других, что ради меня кто-то готов изменить свои привычки, сделать шаг навстречу. Но с другой, — это делает меня счастливой, потому что Фортис не жертвует собой. Он всегда находит лучший выход для нас обоих.

А ещё он не стыдится меня. Даже перед подчинёнными. Иногда мне кажется, что он нарочно приглашает их к нам. Словно бы намеренно хочет показать, как мы живём вдвоём.

В моменты, когда они приходят к нам, чтобы обсудить рабочие планы, Фортис всегда ласков со мной и стремится помочь в домашних делах. Я же стараюсь быть гостеприимной. Готовлю для гостей по лучшим эльфийским рецептам и держу в запасе хорошую выпивку. Так что каждый раз такие встречи заканчиваются маленькой пирушкой. Порой кто-то из рабочих косится на меня с едва заметным осуждением, но мне оказывается достаточно одного строгого взгляда, чтобы привести недовольных в чувства.

После одной из таких встреч, когда гости, наконец, отчаливают восвояси, Фортис вдруг подходит ближе и обнимает меня сзади.

— Прости, что тебе приходится каждый раз готовить на такую толпу, — произносит виновато. — Я ведь знаю, что они тебе даже не нравятся.

— Нравятся они мне или нет, ты с ними работаешь, — отвечаю я с усмешкой. — Как хорошая жёнушка, я должна быть гостеприимной.

Его руки тяжёлые, крепкие. Он утыкается носом мне в шею и тяжело вздыхает. На дворе стемнело, но благодаря эльфийскому зрению я всё ещё различаю в кадке посуду. Воздух свеж, пахнет цветущими травами, свеженаколотыми дровами и дымком от летней кухни.

— Тебе не нужно быть для меня ни «хорошей» женой, ни «гостеприимной хозяйкой», просто будь собой и делай то, что приносит тебе радость, — произносит он, положив тяжёлую голову мне на плечо.

Я отпускаю недомытую миску на дно кадки, а после кладу мокрые ладони поверх его рук. Он почти не реагирует. Просто чуть сильнее обнимает меня.