— Я пошёл за тобой в дом зомби, потому что ты не мой питомец, но моя… моя…

Я наблюдала за тем, как исказилось его лицо, и спросила, пытаясь изобразить легкомыслие:

— Потому, что я человек, ты не можешь сказать «друг», или что? Колись.

Ещё раньше он запнулся, произнося слово «союзники».

— «Друг» — это неправильно, — сухо сказал он. — Мы сражались вместе. Мы… союзники.

— Не думаю, что это прокатит, — сказала я, думая об огромной разнице между мирами, которым мы были обязаны верностью. И всё же, какое-то время нам действительно казалось, что мы встречаем мир вместе. — Братья по крови?

— Нет, — сказал он окончательно.

— Лады, — сказала я. — Мы союзники или что-то в этом роде. Но почему ты продолжал отчитываться перед Зеро, если шёл к Моргане только для того, чтобы быть со мной?

— Легче что-то делать с благословения Хайиона, чем без него.

— Твоя правда, — была вынуждена признать я.

— И я рассказал ему не всё, что узнал. Ровно столько, чтобы он не отозвал меня.

Я также должна была признать, что знала, что это правда, хотя и не произнесла этого вслух.

— Значит, мы друзья? — спросил он, и на этот раз не запнулся на слове.

— На какой-то миг я так и думала, — сказала я. Дисбаланс всё больше и больше смещался в сторону Джин Ёна, и я всё ещё немного боялась, что меня снова убедят. — Откуда мне знать, что ты не лжёшь?

Он улыбнулся, удивив меня своей внезапностью.

— Я не очень хорошо умею врать, — сказал он. — Я сначала говорю, потом думаю — ты не заметила? Я говорил тебе…

— Ну да, слишком много эмоций, — пробормотала я, у меня голова шла кругом. Потому что это было правдой. Джин Ён всегда быстро действовал и говорил под влиянием своих непосредственных эмоций. А это означало, что комаришка всё это время говорил правду.

Я очень глубоко вздыхаю.

— Ты действительно бесишь, ты в курсе? — сказала я ему.

— Да, — сказал он, всё ещё ухмыляясь. — Ты тоже бесишь. И что же я такого натворил на этот раз?

— Просто это значит, что я должна извиниться, — объяснила я. — Мне не нравится извиняться перед тобой.

Джин Ён пожал плечами, теребя дырку на рубашке. Я заметила, что рана под ней почти затянулась. Он сказал:

— Мне тоже есть за что извиниться. Будем считать, что мы квиты.

— Не знаю, — сказала я. — Погодь, если я извинюсь, ты тоже будешь извиняться? Потому что я хочу знать, за что, по-твоему, ты должен извиняться.

— Думаешь, мне… не нужно извиняться? — рискнул он, сбитый с толку.

— Неа, просто хочу узнать твою точку зрения на то, что ты сделал не так, — объяснила я. — Но в то же время я не хочу извиняться, так что…

— В другой раз, — сказал он, — мы извинимся. Сегодня мы сначала немного побудем друзьями и пойдём домой.

***

Когда мы вернулись, Зеро и Атилас были в гостиной, сидели каждый в своём кресле и читали: Зеро — книгу, а Атилас — папку. Зеро оглядел меня с головы до ног, потом перевёл взгляд на Джин Ёна и сказал:

— От тебя несёт мостовым троллем.

— Nae mari, — Джин Ён обвиняюще посмотрел на меня. — Ты не должна так пахнуть.

— Оно пыталось помешать мне пройти под мостом, — возмущённо возразила я. Во мне вспыхнул огонёк счастья; я повернулась и почти открыла рот, чтобы весело пригрозить ему ещё раз сменить галстук, но мой взгляд снова упал на дыру в его рубашке.

Вот блин. Сегодня было о чём рассказать.

— Это то, что делают мостовые тролли, — коротко ответил Зеро. — Они любят мосты. Им не нравится, когда люди ходят под их мостами.

— Ну, мне не нравится, когда детей съедают, потому что им приходится проходить под мостом, чтобы добраться до школы, — сказала я. Мне следовало бы упомянуть золотого фейри в любой момент, но мой рот отказывался повиноваться.

Зеро даже отложил книгу.

— Пэт, ты убила тролля?

— Я пыталась договориться об оплате, но он не был заинтересован! И, к твоему сведению, он первым набросился на меня: я просто пыталась не сдохнуть.

Атилас обменялся взглядом с Зеро и сказал, как будто это улучшало ситуацию:

— По крайней мере, тролль мёртв, мой господин.

— Погодьте-ка, у меня неприятности из-за того, что убила это?

— У тебя были бы неприятности из-за того, что ты сражалась с этим, — сказал Атилас. — Поскольку ты убила эту штуку, господин не возражает против этого.

— Вполне логично, — сказала я, придав своему голосу нотки сарказма. Плохо то, что в последнее время для меня это действительно имело смысл. Борьба с мостовым троллем привлекла бы ко мне внимание, если бы и я, и мостовой тролль выжили, чтобы рассказать об этом. Моя смерть из-за драки с мостовым троллем также привлекла бы больше внимания, чем Зеро, и Атилас сочли бы это удобным или разумным. Смерть мостового тролля, с другой стороны, не вызвала такого пристального внимания.

Запредельные по идее не должны были связываться с людьми, и, хотя власти Запределья не обязательно остановили бы это, они, конечно, не стали бы вмешиваться, если бы это сделал кто-то другой. Смерть мостового тролля, который причинял беспокойство обоим мирам, была удобна.

И это навело меня на мысль, которая, надеюсь, была верной.

Я прокашлялась, и затем сказала:

— Ага, кстати, о мёртвых штуках.

Атилас посмотрел на меня поверх своей папки, в глазах его было веселье, а Зеро, явно настороженный, спросил:

— В чем дело, Пэт?

— Я убил золотого болвана, — сказал Джин Ён, проталкиваясь мимо меня и бросаясь на диван, чтобы одним широким жестом продемонстрировать состояние своей рубашки и груди. — Он ударил меня мечом, поэтому я укусил его. Теперь он не наша проблема.

— Пресвятые небеса, — сказал Атилас, его папка опустилась на дюйм. Он, должно быть, был очень удивлён. — Как восхитительно кратко. Не могли бы вы рассказать чуть подробнее?

— Что он имел в виду, — сказала я, — так это то, что, судя по всему, этот лошок уже давно следит за мной. Он увидел, как я убила мостового тролля, и начал рассказывать о том, как они с твоим отцом удивлялись, почему вы меня терпите, а потом он пошёл ударить меня мечом, а вместо меня пронзил Джин Ёна.

— Мне не нравится, когда меня пронзают, — добавил Джин Ён. — Больно.

Зеро резко спросил:

— Свидетели?

— Ни одного, насколько мне известно, — сказала я, надеясь развеять ужасное беспокойство, которое появилось у него на лбу. — Он сказал, что собирался рассказать твоему отцу обо мне —