Позади вновь что-то вспыхнуло, и длинная тень легла передо мной чернильной кляксой.

Мы юркнули в узкую арку, прижались к стене, и стук моего сердца заглушал грохот камней.

Вскоре все стихло, и только далекий скрежет чешуи говорил о том, что змея не покинула пост.

— Чары от нее отражаются, — сказал Бас.

— Какой-то тупик, — вздохнул Монтега, стянув шапку и взъерошив взмокшие волосы. — Хорошо, что у нее привязка к месту. А то бы не удрали. Нам точно туда надо?

Я кивнула.

— Мне нужно попасть в башню. Туда вела меня тьма.

— Туда и дорога тянулась, которую нам так заботливо подсветили, — задумчиво сказал Кей. — Да и вряд ли бы кто-то решил сотворить голема от нечего делать. Вернее, такой вариант тоже нельзя исключать, но я склоняюсь к мысли, что змея охраняет нечто важное. Что в этой башне, Мэди?

— Свет, — ответил вместо меня Бастиан. — Я думаю, он загорается именно там, наверху. Ты заметил? Ни одной зеркальной башни по периметру стен.

— А стены высокие, — кивнул Кейден. — Здесь все должно быть залито солнцем, чтобы не сдохнуть в тени.

— Пока что у нас куда больше шансов сдохнуть в пасти змеи, — напомнила я. — Как ее победить, если она не поддается чарам?

— Если чаросвет не действует, попробуем тупую физическую силу, — предложил Бас. — Монтега…

— А что я? — возмутился тот. — Я сильный, но не тупой.

— Есть план, — сказал он.

***

Его план мне совсем не понравился. Но Бастиан на пару с Монтегой убедили меня, что вариант отличный и вообще единственный.

— Можно прикрыться тенью и проскользнуть! — воскликнула я.

— Так и сделаем, — кивнул Кейден. — Мы выманиваем змею, ты прячешься под тенью и бежишь в башню. Веник с тобой пусть идет, чтоб под ногами не путался.

Пес обиженно засопел и, зевнув, ненароком продемонстрировал двойные клыки.

— Вы будете сражаться, а я убегать? — возмутилась я.

— Ты будешь исполнять пророчество, — сказал Бастиан. — Ну же, Мэди, мы шли сюда за этим. Свет вспыхнет во мраке. Все воссияет. В сумерках все пляшут и поют. Это ведь наша цель, разве нет?

Сейчас он напоминал сумеречного повстанца, но чаросвет сиял в его глазах солнечным ободком.

— Наверное, — прошептала я.

— Наверное? — возмутился Монтега. — Я спал на камнях, жрал сухари и пил забродивший компот ради твоего «наверное»?

— Компот был неплох, — усмехнулся Бастиан. — Осталось еще?

— На донышке, — ответил Кейден. — В общем, слушай сюда, королева ночи. Или ты идешь на башню и зажигаешь там во всю мощь, или я исполню свою угрозу.

— Которую? — уточнил Бас.

— Соблазню вашу дочь, — ухмыльнулся Монтега. — Она должна получиться очень хорошенькой, особенно если пойдет в маму. А я буду зрелым опытным мужчиной в расцвете сил. Так-то я уже и сейчас все умею, но лет через двадцать… О-о-о, — многозначительно протянул он. — Ей не устоять.

— Как ты уже достал, — вздохнул Бастиан.

— Ты меня тоже, — ответил Кейден. — Зарос как бродяга, видел бы свою рожу.

— На себя посмотри! Облезлый хорек!

— Ладно! — перебила я их. — Хорошо. Вы отвлекаете змею, а я накрываюсь тенью и бегу в башню. С Веником. Так?

— Так, — подтвердил Бас. — Только еще кое-что… Монтега, отвернись.

Кей закатил глаза и повернулся к нам спиной, а колючая щетина Баса оцарапала мне губы.

— Чтобы свет горел ярче, — пробормотал он, целуя меня снова.

Это было как-то неправильно. Не поцелуй, нет, тот как всегда отозвался теплом в моем теле, и свет вспыхнул и заискрился на коже. Я обхватила Баса за шею, прижимаясь к нему теснее.

— Не хочу идти туда одна, — прошептала я.

— Не бойся, — ласково сказал Бас, погладив меня по щеке. — Я тебя догоню.

— Я тоже, — бросил через плечо Монтега. — Если думаешь использовать меня как приманку для огромной змеи, то я отказываюсь.

Бас смотрел мне в глаза, и я видела свое отражение в обведенных чаросветом зрачках. Нельзя идти без него — вот что было неверным. Мы ведь вместе. Свет и тьма. Солнце и зеркало.

Бас поцеловал меня еще раз и повернулся к Монтеге.

— Сыграем в чаркросс? — спросил он.

***

Белые стены Альваро покачнулись, и сердце Тибальда подпрыгнуло от радости. Он поднес к глазу подзорную трубу и весь подался вперед, чтобы не пропустить падение великого дома. Однако стены дрогнули и раздались, и город словно раздвоился, вместе с башнями солнечного рубежа, белыми шпилями и даже военными машинами.

— Иллюзию творит, — прокомментировал Грай, потерявший и шлем с пушистым хвостом, и былой задор. — Небось, сам Артирес.

— Похоже на то, — пробормотал Тибальд, приклеившись к подзорной трубе.

Иллюзия получилась прочной и достоверной, словно зеркальное отражение. Постепенно она отплывала от реальных стен города, и тупой голем, мотнув головой, пополз вслед за ней к соленому морю.

Тибальд выругался сквозь зубы. Зато вторая змея появлялась то тут, то там, ныряя в песок, тараня войска белых псов и наводя ужас. Зеркальная чешуя, зачарованная лучшими артефакторами, отражала чаросвет. Укрепленная шкура выдерживала удары острых мечей. Но главное — голем подрывал боевой дух, а где не верят в победу, там ее и не будет.

— Эта война переменит весь мир, — сказал Тибальд. — Помяни мое слово, Грай, жизнь не будет прежней!

Поле битвы сияло от чаросвета, гремели мечи и свистели стрелы, песок стал темным от крови, и Тибальд жадно втянул запах смерти, щекочущий ноздри. Артирес вывел черных псов за стены города, и один отряд отправился вместе с иллюзией, уводя голема. Второй держал зеркальные чары на городе, отбивая удары, долетающие до его стен. Еще один пытался одолеть змею покрупнее.

Голем, порождение запрещенной магии, наследие древнего мира, заключал в себе и свет и тьму, но Тибальд держал это в страшном секрете. Пусть черные псы уверены, что им в руки попала уникальная девушка, но она не одна такая. Если хорошенько поискать, да еще с помощью артефактов, то чего только в сумерках не найдешь.

— Сумерки, — бросил Грай Равий, и Тибальд поначалу решил, что тот менталкой прочитал его