Удивительно, я же чувствую давление. А он радуется чему-то. Совсем умом тронулся?

– Что это? – прохрипел один из парней, пришедших по мою душу.

– Убрать девчон… – первый не успел договорить.

Дрожащая рука Лис поднялась к шее, сжав небольшой медальон, а потом – бросив на меня странный взгляд, Лис дёрнула цепочку, разрывая её. И следом из её тела будто вырвалась большая, сильная рыжая волчица.

О, чёрт!

Как эта махина вообще могла быть внутри моей хрупкой и сломанной Лис?! Она была побольше даже некоторых наших самцов. Может как я примерно размером. Её глаза запылали, приказывая всем склонить голову. И они склонили. Не имея даже шанса не послушаться. А потом те же самые глаза посмотрели на меня, и я пропал. Да как такое вообще может быть?!

Глава 38 Мой секрет

– Дядя-дядя! Я хочу быть балериной! –кружила вокруг старого альфы на своей маленькой коляске, рассказывая, как увидела по телевизору сегодня этот невероятный танец.

На самом деле я всегда знала, что «дядя» мне совсем не дядя. И он частенько отмахивался от меня или раздражался из-за моей болтовни, но тогда ещё много не понимала. Одна из моих нянек объясняла, что у него просто много дел в стае, поэтому он всегда злой. И на самом деле он почти также всегда вёл себя и со старшим своим сыном – всегда был им недоволен, всегда его отчитывал. Только младшего любил. Глаза альфы загорались теплотой, стоило появиться рядом Эмину – ему он не мог отказать ни в чём, хотя тот и не просил-то почти ничего. Иногда только для меня или для брата. Такой он у нас – добрый. Может, поэтому и вся стая его любила. А нас с Эмиром – нет. Но в то время я не только не понимала, что альфе плевать на мои мечты, но и с названными братьями виделась крайне редко. Поэтому бросалась к ним и их отцу каждый раз, как они появлялись.

– Ты даже ходить не можешь, какой балет? – он снова был хмурым.

– А я встану! – упрямо вздёрнула подбородок. – Возьму и встану!

– Только попрррробуй, – прорычал он, схватив меня впервые так больно за щёки. – Запомни. Никогда ты не встанешь. Не выпустишь своего зверя. И не снимешь кулон.

Улыбка мигом слетела с моего побледневшего лица.

– Но… – я растерялась и даже испугалась тогда.

– Никаких но. Я вожусь с тобой не для того, чтобы потом ты оспаривала место моего сына в стае.

– Я не хочу… место… – залепетала, проглатывая слова – хотела объяснить ему, убедить. – Я только встать, дядя! Я один разочек обернусь. Выпущу её погулять, вылечу ножки, а потом обратно, и больше никогда-никогда…

– Не смей! – зарычал он, повышая голос и заставляя меня пригнуться. – Я запрещаю тебе.

– Пожалуйста, – проскулила я, вспоминая, как девушки порхали над полом на одних носочках. Ведь я тоже могла бы! Я худенькая! Но сильная. Я могла бы так же! Мне только один разочек нужно обернуться. Один! И моя волчица всё больше с каждым днём просится наружу.

Медальон, о котором говорил дядя, был на мне сколько себя помню. Волчица его ненавидела. А я… Я хотела снять хотя бы раз. Дать ей побегать, чтобы потом ходить самой.

– Нет! – отрезал он. – Забудь об этом. Поняла?

– Я только…

– Если ты. Посмеешь. Сделать это. Я лично тебя прикончу, – он смотрел на меня так, будто перед ним была не маленькая девочка, а самый настоящий враг. Раньше он никогда на меня так не смотрел. Но раньше и я не просила так настойчиво – сразу сдавалась.

– Дядя…

– Я тебе не дядя, – нахмурился снова. – Ты нам чужая. Ты всем тут чужая. И если бы не я и не доброта моего младшего сына, от тебя бы уже ничего не осталось. Но он захотел оставить тебя, не понимая, какую угрозу предлагает мне приютить.

– Я -не угроза! – пискнула.

– А что же ты? – он присел, глядя мне в глаза. – Самая настоящая угроза благополучию стаи. Ты не умеешь управлять своей силой. Только разрушишь всё, что мы строили столько лет. Снесёшь, как цунами. А если ещё твоя сила попадёт в чужие, злые руки…

– Не попадёт, дядя! – я тогда вообще не понимала, как можно передать силу кому-то.

– Даже не говори больше об этом. И забудь о своих глупых мечтах. Ты навсегда останешься в кресле. Дай слово, что не выпустишь её. Дай мне слово.

– Но…

– Не смей мне возражать. Я и мои сыновья выкормили тебя, без нас тебя бы вовсе не было. Не смей ставить под угрозу будущее моих сыновей. Поняла меня? Твоя сила – зло. И оно должно оставаться внутри. Дай слово.

Всхлипывая и заливаясь слезами, я тогда пообещала старому альфе, что никогда не выпущу волчицу и не нарушу хрупкий мир, выстроенный им в стае после гибели моего настоящего дяди-альфы двух стай.

Долго потом я плакала в подушку, кляня себя за то, что ношу в себе. Страшась того, что может произойти, если не удержу это внутри. Мне тогда и в голову не приходило, что альфа мог солгать мне или просто делать свои выводы, основываясь на том, что видел в моих кровных родственниках. Я не сомневалась теперь, что моя сила – зло. Самое настоящее. И такое же ужасное, как мой родной отец. Про него старый альфа тоже говорил, что он – зло. И что его смерть – единственное, за что он благодарен стае чёрных. А я… Я просто хотела, чтобы как у всех у меня была семья. Чтобы меня любили не из жалости, а просто…

Я хотела бегать, как все волчата. Правда, видела я их всего пару раз. Меня же прятали в этом большом доме. Прежде он вроде бы принадлежал моей семье, потому и находился на почти границе двух стай. И вот теперь я была тут то ли пленницей, то ли затворницей.

Отчаявшись что-то изменить и найти понимание у альфы серых (с его сыновьями не говорила об этом, чтобы не ссорить их с отцом, они и так вечно заступались, когда он на меня рычал), я и начала убегать из дома. Меня и не охраняли-то сначала сильно. Это потом, когда альфой станет Эмин со мной всегда будут пятеро сильных волков. А пока вокруг рыскали только те, кто патрулировал границы, чтобы чёрные не явились. Им было плевать на мою безопасность – главное, чтобы в руки чёрных не попала. Которые