И все же я погружаюсь все глубже. Боль поглощает меня, обжигая, обжигая, обжигая, обжигая. На моей коже выступает пот. Мои легкие сжимаются, затрудняя дыхание. Пронзительный крик режет мои уши, и я хочу, чтобы это прекратилось, нуждаюсь в том, чтобы это прекратилось.

— Остановись, Милла. Остановись сейчас же.

Мои глаза открываются, и я обмякаю, а отвратительный огонь исчезает.

— Прости, — всхлипываю я. — Мне так жаль.

Он протягивает здоровую руку и гладит меня по щеке.

— Это не твоя вина, милая.

Но это так. У меня была одна задача, всего одна. Спасти Льда.

— С нами все будет в порядке. Может быть… может быть, мы сможем устроить засаду, когда они нас выпустят. — я обыскиваю заднюю часть машины, но ничего не нахожу, что можно было бы использовать в качестве оружия. Меня охватывает чувство беспомощности.

— Сделай для меня кое-что, — говорит он. — Выживи.

— Ты тоже.

Когда фургон внезапно резко останавливается, я оказываюсь перед ним, полная решимости его защитить. Лед притягивает меня к себе. Он ослаб, но его решимость сильна.

Задняя дверь открывается, и на нас смотрят три агента, нацелив винтовки.

Похоже, никакой засады не получится.

— Выходи, — командует тот, что в центре.

Лед успокаивающе обнимает меня, прежде чем отпустить. Я медленно выбираюсь наружу, где меня прижимают к двери фургона и связывают за спиной руки. Лед следует за мной, но с ним обращаются так же, несмотря на ранение.

Я оглядываюсь по сторонам. Мы находимся в каком-то подземном гараже, но здесь нет других машин, и некого попросить о помощи. Нас заталкивают в лифт, и мы поднимаемся на одиннадцатый этаж, где меня знакомят с кошмаром похуже, чем сгореть заживо. Созданной заново «Анимы».

Несколько мужчин и женщин в лабораторных халатах суетятся вокруг столов, уставленных пробирками, мензурками и оборудованием, которое я не узнаю. Я слышала о подобных лабораториях. В одной из них пытали Али и Жаклин.

Ривера держали в подобной несколько недель, прежде чем перевезти на склад, откуда он «сбежал». Ему ввели неизвестные сыворотки. Его душу каким-то образом силой вырвали из тела. Его разум был потрясен. А кожа была сожжена.

Нас со Льдом разделяют. Чтобы отвести в разные комнаты? Но он вырывается, отбрасывая своих похитителей и набрасываясь на моих. Я падаю на пол, освобождаясь, пока агенты изо всех сил пытаются защититься. Не то чтобы у них это очень хорошо получалось.

Лед похож на одержимого мальчишку. Он бьет головой, колотит плечами и локтями и пинает ногами. Откусывает агенту кусок уха, а затем выплевывает его на пол.

Раздается крик боли, словно жуткий саундтрек, когда один из агентов бросается на Льда. Я вытягиваю ноги, ставлю ему подножку, и он тяжело приземляется на спину. Лед бьет его ногой по шее, раздавливая трахею. Парень больше не шевелится.

Даже со связанными руками Лед — мастер боя, и он полон решимости защитить меня любой ценой. Я не могу сделать меньше.

— Поместите их в одну комнату. — в поле моего зрения появляется темноволосая женщина с черными как ночь волосами и белой как снег кожей. Она безупречно одета: черный кашемировый свитер и серые брюки, облегающие ее ноги.

Ребекка Смит во плоти. Дьявол, притворяющийся деловым человеком. Как очаровательно.

— Если кто-то из них доставит вам еще больше хлопот, — продолжает она, — пристрелите парня. В любом случае, он испорченный товар.

Паника скребет когтями изнутри, разрывая меня на части.

— Мы будем вести себя прилично, — настаиваю я, умоляюще глядя на Льда.

Только двое агентов смогли подняться на ноги. Они грубо тащат Льда. Я встаю на ноги, когда меня хватают за руки. Я не сопротивляюсь. Нас запихивают в комнату размером десять на десять дюймов с зеркальными стенами и мягким полом. Любой, кто находится за пределами комнаты, может нас видеть, что затрудняет побег.

Но в этом-то и смысл, не так ли.

Один из агентов достает пистолет и, прежде чем я успеваю выбить его из рук, улыбается и стреляет в раненое плечо Льда.

Отброшенный назад, Лед врезается в стену и падает, оставляя за собой кровавое пятно. Я кричу и бросаюсь к нему.

— Он доставил мне неприятности, — говорит мужчина и захлопывает дверь.

Я срываю с себя футболку. Мне плевать, что все видят мой лифчик. Пусть смотрят. Борясь с новой волной паники, я как могу перевязываю новую рану Льда.

— С тобой все будет хорошо. Ты должен быть в порядке.

Не так ли?

Я должна добраться до динамиса. Просто должна. Только так он сможет быстро восстановиться. Возможно, только так он сможет выжить. Но я пытаюсь снова, снова и снова… и терплю неудачу. Нет. Нет! Я не приемлю неудачу. Я никогда не смирюсь с неудачей.

— Хочу, чтобы ты знала, — выдыхает он, — я рад, что встретил тебя, рад, что ты стала частью моей жизни. Я падал в очень темную пропасть, но ты вытащила меня оттуда.

Будь он проклят! Он говорит так, словно вот-вот умрет.

Пора попробовать что-то другое.

— Мисс Смит, — кричу я. Встаю и вглядываюсь в зеркальную стену, я выгляжу дико. В волосах, все еще выкрашенных в каштановый цвет, запутались ветки и грязь. Кровь Льда покрывает мои руки и грудь. У меня порвался лифчик. На руках порезы, брюки порваны. — Помогите ему. Пожалуйста.

Из динамика раздается голос:

— Я с радостью помогу ему, мисс Маркс. За определенную плату. Ты ведь помнишь, как здесь все устроено, не так ли?

— Да. — я помню это слишком хорошо.

— Что ты дашь мне взамен?

Ничего… но при этом будет казаться, что я отдаю ей все. Я сказала себе, что никогда больше не предам свою команду, и сдержу слово. Даже ради Льда.

Он стал еще бледнее, чем раньше, а синеватый оттенок на губах становится все более заметным. По крайней мере, его раны чистые, обе пули прошли навылет, но, скорее всего, туда попала инфекция. Самодельные бинты не продержатся вечно. Тот, что слева, уже промок насквозь.

Сколько у него есть времени? Сколько еще крови он сможет потерять?

Он смотрит на меня, но его глаза закрываются. Лед отрицательно качает головой.

— Не делай этого.

Я игнорирую его. Я должна его игнорировать. Должна сыграть свою роль.

— Чего ты хочешь, Ребекка? Назови свою цену.

— Я хочу Тиффани… и Али Белл.

Ну конечно