Мой взгляд следует за ним, и я вижу…

Не может быть. Просто не может быть. Его душа проходит сквозь двух зомби. Зомби — это души, а не тела. Они должны были столкнуться. Есть только одно объяснение. Это были не зомби, а загримированные под зомби люди.

Агенты Ребекки скрываются среди зомби.

«Дерьмо, дерьмо, дерьмо». Я осматриваю море гнили, но слишком сложно отличить настоящее от подделки. Кроме…

Там! К поясу зомби пристегнут ошейник. Это не зомби. Человек. Точно. Агенты надеются надеть ошейники на нас.

Я объясняю все Милле, и она бледнеет.

— У нас неприятности, — говорит она, осматривая толпу.

Если напряжение в ошейниках достаточно сильное, охотники умрут за считанные минуты. Или, может быть, цель состоит в том, чтобы сделать нас осязаемыми, позволив агентам унести нас подальше от гражданских лиц, которые могли бы наблюдать за происходящим, или камер, которые могли бы записывать.

— Нужно обезвредить агентов, — говорю я, оставаясь в своем теле и держась за поручень.

— Иди. Предупреди остальных. — Милла толкает меня, и я падаю, ветер бьет меня по лицу.

Я отпускаю трос как раз перед тем, как долететь до конца — гигантского дуба. Приземление получается резким, учитывая, что я двигаюсь со скоростью, должно быть, тысяча миль в час, но я быстро нахожу равновесие и двигаюсь по инерции. Выпрямляясь, я сжимаю в руке два полуавтоматических пистолета и выпускаю пули во все стороны. Я нахожусь в физическом мире, поэтому мне не нужно беспокоиться о том, что я могу причинить вред своим друзьям, которые находятся в духовном мире. Раздаются ворчания, вскоре за которыми следуют стоны боли.

Когда у меня заканчиваются патроны, я выбрасываю пустые обоймы и вставляю новые в пистолеты, которые сейчас пристегнуты к моим бедрам. И снова наступает время вечеринки.

Я останавливаюсь только тогда, когда в поле зрения появляется спускающаяся Милла. Она пинает агента, подкрадывающегося ко мне, и отправляет его на спину, позволяя мне его застрелить. Она приземляется и кувыркается, и все зомби вблизи нее останавливаются и смотрят ей в лицо.

— Возвращайся, — рычу я. — Сейчас же!

— Очевидно, тебе нужен кто-то для прикрытия. — она достает свой полуавтоматический пистолет и стреляет в кого-то за моей спиной.

Раздается больше ворчания. Больше стонов.

Я оборачиваюсь и вижу, как три агента падают. Проклятье! Как и в тот раз, они почти достали меня.

Зомби направляются прямо к Милле. Я бросаю оружие и достаю мечи, а затем выхожу из своего тела, разрезая все руки и ноги, которые тянутся к ней. Части тела вскоре образуют стену между нами и остальной ордой.

Вернувшись в свое тело, я ищу Миллу. Нашел! Агент стоит позади нее, одна рука обвилась вокруг ее шеи, другая — вокруг талии. Она пытается вырваться из его хватки, врезаясь затылком в его нос. Застонав от боли, он ослабляет хватку, и ей удается вырваться, ударив его локтями в живот, а затем вцепившись в его руку, одновременно уворачиваясь и дергая его за голову.

Я достаю пистолет и, пока парень лежит, стреляю ему в грудь.

Пока зомби взбираются на стену из трупов, я выхожу из тела. Милла вскрикивает. Я разворачиваюсь. Два агента нападают на нее, отвлекая ее внимание, а третий подкрадывается сзади, готовый застегнуть ошейник на ее шее.

«Ни за что на свете!» Я прицеливаюсь и нажимаю на спусковой крючок. Агент отлетает назад.

За спиной раздается топот ног. Я разворачиваюсь, готовый выстрелить, и оказываюсь лицом к лицу со стволом 38-го калибра.

— Брось оружие, — требует жесткий мужской голос.

Как бы не так. Я пригибаюсь и бью его по ноге. Попал! Он падает.

Я оказываюсь рядом, когда агент приземляется, и бью кулаком ему в нос, из-за чего раздается хруст. Его глаза закрываются, а тело расслабляется. Я выпрямляюсь… и отлетаю назад, когда мое плечо пронзает боль.

В меня попали.

Милла издает душераздирающий крик, а я с трудом поднимаюсь на ноги. Кровь стекает по моей футболке. В глазах мелькают звезды, пока я пытаюсь вдохнуть. Я делаю шаг… еще один. Мои колени подгибаются, но это меня не останавливает. Я ползу. Нужно добраться до Миллы… Нельзя допустить, чтобы ей причинили боль… или что-нибудь похуже.

— Нет, нет. Не делай ему больно. — внезапно она оказывается рядом со мной, ее нежные руки накрывают мою рану, останавливая поток крови. — Не двигайся, Лед. Хорошо? Ладно? Просто не двигайся. Я позабочусь о тебе.

Мое зрение мутнеет, но я ухитряюсь не вырубиться.

— Ты… в порядке?

— Я в порядке. Но ты… Я не защитила тебя. — слезы текут по ее щекам. — Не смогла добраться вовремя. Прости. Мне так жаль.

Я пытаюсь протянуть руку и вытереть ее слезы, но не могу пошевелиться. Мои мышцы свело судорогой.

— Никаких… слез. Не из-за… меня. — я с трудом делаю вдох. — Ты… все, что… имеет значение.

Слезы скатываются по ее щекам быстрее.

— У тебя есть выбор, — произносит незнакомый голос.

— Я знаю. Знаю. Либо мы умрем, либо я спокойно уйду с тобой, — огрызается она. — Тебе не нужны ошейники, и тебе не нужно было причинять ему боль. Мы будем сотрудничать.

Самый высокий из них невесело улыбается.

— Я знаю, что ты спокойно пойдешь с нами, потому что, если один из вас что-то сделает, то другой умрет.

Глава 30

Изменение тела 101

Милла

Нас разоружают, затаскивают в фургон на заднее сиденье, а наши друзья даже не догадываются об этом, нас не видно в толпе зомби.

Агент рявкает «Подлатай его» и захлопывает дверь. По крайней мере, на нас не надевают наручники и не связывают. Более того, мы одни на заднем сиденье, и прозрачная перегородка отделяет нас от водителя и его пассажира.

Я отрываю край футболки Льда и перевязываю этим материалом его плечо.

— Тебе следовало… продолжать бороться. — он дышит еще тяжелее.

— И позволить им забрать тебя у меня? Нет.

— Именно поэтому тебе… следовало остаться… на крыше.

— Моей главной целью всегда была твоя безопасность. Это не изменилось. — он побледнел и потерял много крови. Ему нужен динамис.

«Загляни внутрь… загляни внутрь…»

Я искала его бесчисленное количество раз, но так и не нашла.

«И что? Попробуй еще раз. Используй веру».

Вера. Да. Когда вера ослабевает, ее нужно подкрепить словами и мыслями.

— Я могу это сделать. — могу.

Я откидываюсь назад, отодвигаясь от Льда… на случай, если танатос одержит вверх… и закрываю глаза. Разум — прекрасная, сложная штука. Он наблюдает,