– Конечно! И возражения не принимаются, – отставив чашку и поднявшись, он протянул мне руку. Я с подозрением покосилась на него. Что-то задумал. Но уверенно вложила свои тонкие пальчики в его загорелую ладонь. – Я планирую много и в открытую с тобой танцевать, – притянув меня к себе, он умело сделал шаг в танце, а после изобразил поддержку. Звонкий смех сорвался с моих губ, – буду в открытую дарить тебе подарки, а после и вовсе назову тебя своей женой. Возражения?

– Принимаются? – в такт ему спросила я.

– Нет. Это был формальный вопрос.

– Тебя не пугают мои инициативы? Что беспризорники учатся у меня на кухне? Что я планирую открыть ресторан в столице?

– Что за глупые вопросы, Энн? Я за это тебя и люблю! Ты отзывчивая, ответственная и ужас, какая предприимчивая. Мне это нравится! – широко улыбнувшись, Питер незамедлительно склонился ко мне, жадно атакуя мои губы, вызывая радостный отклик. Тепло и желание разливались во мне, но, прежде чем рассудок покинул меня, я разорвала поцелуй и нежно коснулась его лица.

– Рядом с тобой я всегда чувствую себя спокойно, словно я в родной гавани. Словно ты – мой дом, моя обитель… Я люблю тебя!

Его глаза зажглись счастьем, что окрылило меня. Понимание, что моя любовь делает его по-настоящему счастливым, взорвалось фейерверком эмоций. Они переполняли меня, рождая понимание, что до этого момента я по-настоящему не давала им выхода, боясь, что всё это кончится. Но не теперь. Теперь всё только начинается.

Семьдесят лет спустя

Чайки громко кричали, деля добычу низко над водой. Бриз радостно кидал резкий запах рыбы и йода мне в лицо вместе с брызгами воды, в то время как море ласково набегало на берег, касаясь моих ног и треклятой трости. Я крепче впивалась сухонькими пальцами в её костяной набалдашник для устойчивости, мне бы хотелось обойтись без неё, но время быстротечно, и от былой ловкости и лёгкости тела остались только воспоминания.

Глядя на алый закат, я с улыбкой встречала и закат своей жизни.

– Госпожа Дерби, – окликнула моя уже тоже престарелая горничная, – становится прохладно, может, вернёмся в дом? Ваши дети, внуки и правнуки уже собрались к ужину.

– Глупости, ещё есть время. Там такой оглушительный гвалт… не хочу! Если ты считаешь, что холодно, то принеси мне шаль, – махнула я ей рукой, в то время как сама медленно подошла к плетёному креслу, что ещё мой милый Питер велел поставить в тени разросшихся деревьев. На самом деле, тут стояла пара, и я с лёгкой грустью посмотрела на пустующее.

Его не было со мной уже три года, и это могло бы быть самой тяжёлой потерей в моей жизни, если бы не моя многочисленная семья. С его уходом я до конца осознала, как он был мне необходим; мужчина всю жизнь умело создавал вокруг меня надёжную среду, укрывал от невзгод, вовремя подставлял крепкое плечо и поддерживал во всех так несвойственных местным жительницам начинаниях. Я ведь не только организовала кулинарную школу, но в дальнейшем к себе на работу на управленческие должности чаще всего брала женщин, опровергая, что эта работа не для нас. К тому же, моими партнёрами в ресторанном бизнесе после леди Браун были исключительно женщины. Оказалось, в этом патриархальном мире уже давно созрели перемены. Женщины жаждали больших возможностей. Мы стали первыми ласточками. Видя своих внучек, я понимала, что не зря. Они, не боясь, отстаивали свои права. Их супругам пришлось изрядно потрудиться, чтобы получить благосклонность девушек.

Я родила двоих крепких сыновей и дочку, которую назвала Элен, все они подарили мне внуков, а те, в свою очередь, правнуков, двое из которых уже и праправнуков. Говоря служанке, что дома стоит невообразимый гвалт, я не лукавила. Сейчас там собралось сорок человек, что жаждали поздравить меня с днём рождения, а я неотрывно продолжала смотреть на солнце, что почти полностью скрылось за горизонтом.

– Душа моя, – позвал голос, который я почти забыла, но воспоминания тут же нахлынули на меня.

– Шейд, так нечестно! – воскликнула, медленно повернув к нему голову. Он ни капли не изменился. Так же молод и красив, а в глазах всё так же плещется бездна. – Пора?

– Да. Вновь будешь сопротивляться? – с улыбкой поинтересовался он.

– Нет! В этот раз я готова идти! – к моему удивлению, я бодро подскочила из кресла. – Я полностью прожила свою жизнь, сделала всё, что хотела, и даже то, о чём не предполагала. У меня не осталось ни незаконченных дел, ни сожалений. Пойдём! – я сама уцепилась за его локоть, отмечая, что мои пальцы были молоды.

– Не обернёшься?

– Нет. Я хочу запомнить только радость и счастье, – мягко улыбнулась, понимая, что сейчас действую в противовес тому, как мы встретились после аварии около аэропорта. Тогда я цеплялась за прошлое, а сейчас была полностью умиротворена и свободна. – Я хотела тебя поблагодарить, – мы не спешили по белым коридорам, а продолжали брести по песчаному пляжу под шум прибоя.

– За что? – с интересом впился он в меня взглядом.

– Я ведь винила тебя во всех бедах, в том хаосе, что на меня тогда свалился.

– Я постарался, – довольно оскалился он.

– Да, но в хаосе рождается порядок. Если бы ты тогда не показал себя настоящим козлом, я, может быть, в тебя и влюбилась бы… и была бы абсолютно несчастлива в дальнейшем.

– А вот это обидно. Думаешь, я бы не смог сделать тебя счастливой? – насмешливо выгнул он бровь.

– Ты и сам так думаешь. Наше счастье было бы мимолётно, зато в дальнейшем я бы возненавидела тебя и ту золотую клетку, в которой бы жила. Я же прожила хорошую насыщенную жизнь. Рядом со мной был Пит… – я почувствовала, что даже у души глаза затянула поволока, а горло перехватило, – он любил меня нежной исцеляющей любовью, что ровно горела всю нашу жизнь. Именно это позволило мне проявить себя и в других частях жизни. Мне кажется, что я много сделала и для бедняков, и для женщин в этом мире. Конечно, я не всесильная богиня, но за прожитую жизнь мне ни капли не стыдно.

– Ты его любила? – это был опасный вопрос, который он задавал, затаив дыхание.

– Очень, – выдохнула