А вот две оставшиеся поддались. За первой ждало удручающее зрелище. Здесь, видимо, когда-то случился пожар: одна из стен покрыта копотью, а остатки мебели превратились в обугленные остовы. Окно выбито и грубо заколочено досками, сквозь щели тянуло сквозняком.

Второе незапертое помещение было больше моей каморки, но находилось в ужасном состоянии. В углу громоздилась куча какого-то хлама, покрытого толстым слоем пыли и паутины. Камин почернел и казался пастью неведомого чудовища, готового наброситься на любого, кто осмелится посягнуть на его царство.

А вот стекло в окне… Оно оказалось целым, как и рама! И это отчего-то вдруг меня порадовало. Решено, переселюсь сюда. Но несмотря на желание, осуществить его получится не сразу. Предстоит грандиозная уборка, которая займёт уйму времени и сил. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Не успела я вернуться в свою комнатку, как пришла Энни. В руках она держала деревянное ведро с водой и свою глиняную кружку.

– Вот, миледи, можно и попить, и умыться, – сказала она, ставя ведро на пол.

Холодная колодезная вода приятно освежила лицо, прогнала пустыню изо рта. Взбодрила. Пока я приводила себя в порядок, служанка достала из кармана своего фартука поломанный гребень, когда-то вырезанный из дерева.

– Давайте я вам заново перетяну рёбра, – предложила Энни, – а потом расчешу волосы, постараюсь рану не задевать.

Я кивнула, и она помогла мне снять платье. Перевязав тряпку потуже, девушка взялась за мои сбившиеся в колтуны волосы. Её прикосновения были осторожными и заботливыми. В этот момент, глядя на её сосредоточенное лицо, я вдруг остро осознала, как мало знаю о своей верной, самоотверженной помощнице.

– Энни, – тихо начала я, стараясь не морщиться, когда она тянула спутанную прядь, стремясь её размотать, – расскажи мне о себе. Как ты оказалась в Эшворт-холле?

– А что рассказывать, миледи? Всё просто. Моя семья задолжала барону Годрену. Мы были обычными вольными крестьянами на его земле. Отец был хороший человек, но не очень удачливый. Несколько лет неурожая, потом корова пала… Долг рос. Когда мне исполнилось пятнадцать, отец отдал меня в уплату долга. А уже лорд Эшворт выкупил меня у Годрена.

Я замерла. Отдал. Выкупил. Как вещь. Дикость.

– Барон Эшворт, в отличие от предыдущего господина, относился ко мне по-доброму, – торопливо добавила Энни, подняв на меня испуганный взгляд, словно боялась, что я неправильно её пойму. – И подарил меня вам на ваше шестнадцатилетие. Сказал, что у леди должна быть своя личная служанка.

Подарил. Это слово резануло слух ещё сильнее, чем «отдал».

– Энни, – мой голос прозвучал твёрдо. Я взяла её руки в свои. Они были грубыми, с мозолями и мелкими царапинами. – Хочешь получить вольную сегодня же?

На её глаза навернулись слёзы. Она смотрела на меня, не веря своим ушам.

– М-миледи… – пролепетала она, и её губы задрожали. – Спасибо вам… Но… куда же я пойду? У меня никого нет. Родители умерли от лихорадки два года назад. Дома нет. Кому я нужна?

Её слова отрезвили меня. Я, со своими современными представлениями о свободе и правах человека, совсем забыла о реалиях этого мира. Здесь свобода без денег и связей была равносильна смертному приговору.

– Ты останешься со мной, – сказала я твёрдо. – И я буду платить тебе жалованье. Вот только пока денег у меня нет, как и реальной власти… Но, уверена, это лишь вопрос времени.

Она смахнула слёзы и благодарно кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Скажи, – сменила я тему, чтобы дать ей прийти в себя, – как давно поместье в таком упадке? Когда всё это началось?

– Давно, миледи. Лет семь назад, может, немного меньше. Лорд Тобиас очень переживал, всё пытался что-то сделать, особенно в последние годы. А потом заболел.

Семь лет. Это большой срок. Что же случилось семь лет назад?

Когда Энни ушла, я снова осталась одна со своими мыслями. Разговор с ней подтолкнул меня к ещё одной идее. А где, собственно, мои документы? Бумаги, подтверждающие, кто я такая. Свидетельство об удочерении – всё, что может доказать мои права на этот дом и эти земли.

Могли ли эти бумаги быть тут, в этой каморке? Навряд ли, но я всё же поищу.

Огляделась и глаза зацепились за увесистый сундук. Там хранились немногочисленные вещи Айрис. Стоит внимательнее всё там осмотреть.

Подошла к старому ларю, сделанному из тёмного дерева и обитому ржавыми железными полосами. Открыла крышку. Внутри лежало несколько потрёпанных, мешковатых платьев, пара смен белья и старая книга в кожаном переплёте. Выложила их на пол. Когда сундук опустел, я разочарованно вздохнула. Ни-че-го.

Но сдаваться – не мой метод. Поэтому решительно перегнулась через стенку сундука и простучала его дно. В одном углу звук показался глуше. Надавила сильнее.

И что-то едва слышно щёлкнуло!

Часть дна приподнялась, открывая небольшой тайник.

Моё сердце забилось чаще. Я запустила руку в углубление и нащупала несколько свитков, перевязанных лентой. Дрожащими пальцами извлекла их на свет.

Первый документ оказался свидетельством об удочерении. Лорд Тобиас Эшворт удочеряет Айрис, единственную дочь своего покойного брата. Второй свиток являлся выпиской из церковной книги о моём рождении. Были там и другие бумаги, менее важные. Я с облегчением выдохнула. Теперь у меня была база. Я смогу доказать любому сомневающемуся, что не бесправная служанка, что по рождению я аристократка.

Довольно улыбаясь, аккуратно спрятала свитки обратно в тайник. Айрис умничка, несмотря на свою хрупкость и страх перед стервой мачехой, сумела спрятать очень ценные вещи так, чтобы их не смогли найти.

Встав, отряхнула руки.

– Пора поесть. И справить нужду, – наметила ближайший план действий и вышла в коридор.

Поскольку путь на кухню, а оттуда на задний двор был для меня отныне закрыт, пришлось идти через весь особняк к парадному входу. Миновав унылый холл, с трудом отворила тяжёлую дубовую дверь и вышла на крыльцо. Свежий утренний воздух ударил в лицо, и я с наслаждением сделала глубокий вдох, насколько позволяли больные рёбра.

Не спеша, обогнула здание. С этой стороны оно выглядело ещё более запущенным. Дикий плющ почти полностью скрыл каменную кладку, добравшись до окон второго этажа, а в нескольких местах штукатурка обрушилась, обнажив старый кирпич. Задний двор представлял собой пустырь, в дальнем углу которого, под раскидистым дубом, виднелась покосившаяся деревянная будка. Тот самый «скворечник».

Сделав свои дела, столкнулась с проблемой: