Анализировать полученные данные не выходит, к тому времени благополучно сплю без сновидений, с каждой минутой глубже проваливаясь в беспамятство, и вот тогда приходит знакомый дракон, с развевающимися белоснежными волосами и черными бездонными грустными глазами.

Утро наступает для меня неожиданно, причем просыпаюсь от неестественно яркого света. Тру лицо в полудреме и фокусирую взгляд на источник, точнее на окно, а там прям световое шоу из ало-красных оттенков. С губ срывается изумленный возглас с ругательством, подрываюсь и мчу к окну, игнорируя возмущенный писк цепляющегося за дублет крысеныша, дергаю в сторону тюль и обескураженно вылупливаюсь на происходящее безумие за окном.

― Святая магия, ― ахаю недоверчиво, протираю глаза и вновь ошеломленно таращусь на пейзаж, которого вообще быть не может. ― Гена-а-а, ты видишь то же, что и я?

Нет, ну, мало ли, у меня крыша от всех происходящих событий отъехала.

― Угу.

― А это вообще нормально?

― Ну… Как тебе сказать…

― То есть, горящий снег у вас здесь в порядке вещей?! ― сглатываю с круглыми глазами.

А за окном реально снег горит! Сугробы в мерно горящем пламени прямо под окнами и левее, и у лестницы, и на противоположной стороне улицы, не сказать, что прям вот каждый клочок снега горит, нет, скорее в хаотичном порядке. Вот скажите, вы когда-нибудь видели горящий снег? Я тоже! Но теперь могу со всей серьезностью заявить, что в этой жизни видела всё.

― Теперь уже у НАС здесь. Привыкай, Сель.

― И как долго сие действие длится?

― По-разному, ― разводит лапками зверек. ― Бывает пятнадцать минут, бывает час, бывает пару, гм, суток.

― Здорово, что сказать. Какие ещё сюрпризы ждать? Вот я же тебя по-хорошему спрашивала, должна ли я знать нечто важное? А ты что?

― А я что?

― А ты ничего! В прямом смысле этого слова.

Сбрасываю крыса на постель и в злобном настроении иду на кухню, завтрак сам себя не приготовит. А за спиной:

― Ну Се-е-е-ель. Селя-я-я-я, не злись! Всего так и не расскажешь. По-разному у нас тут бывает, проклятое место, что с него взять, только снега вечные, остальное — по настроению проклятия и все такое, ну, ты понимаешь.

― Не понимаю. И жажду подробностей.

― Ладно. Ты это, спрашивай, я постараюсь ответить.

― Нет уж, ты сам начинай рассказывать, какую еще природную дичь ждать, а я буду задавать дополнительные вопросы.

― Хорошо, ― тяжко вздыхает зверек, зорко наблюдая, как я выуживаю из подвала сыр, пару картофелин, крупу. Особенно внимательно он косится на сыр, разве что слюной не капает, так, за сыром надо смотреть в оба.

Удовлетворенно киваю, наполняя кастрюлю водой.

― Я вся во внимании.

― Ну, слушай. У нас здесь вообще очень весело, можно сказать, курорт. Шквалистый ветер местами, спокойное торнадо, иногда огненное, кислотные ливни, но это не часто, пару раз бывает бассейн в виде наводнений.

Мрачнею.

― Как понимаю, курорт исключительно для нежити.― Ага, ― жизнерадостно соглашается Генка и командует: ― Дай сырку кусочек, не стой. И крупу, крупу засыпай, закипела же вода.

Вздыхаю. Что-то побег мне теперь кажется совсем уж провалившимся делом, теперь бы выжить. Защиту — это я, конечно, вовремя поставила. Главное, чтобы выдержала местный климат.

― Ладно, ― помешиваю варево. ― А теперь расскажи-ка мне, так кто обитает напротив?

Глава 11

Глава 11

Генка натужно сопит и раскрывать мне тайны домика по соседству по-прежнему не спешит, да и много чего другого — тоже. Ну, вот что с ним прикажете делать? И ведь даже магией не выпытаешь из этого хомяка облезлого! В том и соль неподчиненной нежити, а у этого и вовсе есть хозяин. Мне так кажется, клинок тут тоже бессилен, только шкуру и портить, тогда он мне и вовсе ничего не скажет, обидится. Прав он, и десятое правило устава некромагии право – с таким паяцем только договариваться, а я ни разу не дипломат, маг боевой я, мы силушкой воздействовать приучены, а там, где сила не берет, клинок и сюрикены в ход идут.

Мрачно помешиваю супо-кашу.

― Ну, что ты пыхтишь? ― примирительно ворчит крысеныш-партизан. ― Дай сырка, а? Сырка давай, говорю.

― Обойдешься. Сыром задарма не разбрасываются.

― В кого ты такая вредная, Селя, ― повесил носик крысеныш.

― В лорда Калхоуна и себя любимую.

Отрезаю маленький кусочек пахучего сыра и вожу у носа Генки, тот давится слюной и смотрит на меня горестно.

― Садистка! Святые предки, и кого в наш Передел занесло?! Палачей только нам и не хватало.

― Не ной. Давай договариваться, Генка. Я тебе сыр – ты мне честный ответ на вопрос.

Крысеныш тихонько подвывает и нечестным образом пытается достать коготками вкусняшку, прыгает на плече, цепляется за руку, ага, как же.

― Договор, Гена. Или так, или без сыра!

Око нервно дергает хвостом и сигает на пол, ворчит под нос о злобных вероломных магах, перебирает лапами к выходу. Пожимаю плечами и забрасываю кусочек сыра в рот, морщусь от плесневелого привкуса, кошусь на оставшийся кусман. Ну, и гадость! Супо-каша подходит, бегу в комнату к сумке за хлебной булочкой, мимолетно взглянув на окно. Вид не радует, огонь по-прежнему лижет сугробы, но удивительное дело: сугробы и снег под этим диким воздействием не тают! Вспоминаю слова Генки: проклятое место, что с него взять. В самом деле. Проклятое. Если он не соврал про кислотные ливни, то и вовсе страшно.

В кухне помешиваю варево и выключаю плиту. Наливаю в миску и, немного подумав, щедро плещу и во вторую. Вот только Око так и не появился на трапезу, наверное, забился в какую-то щель и надулся как мышь на крупу. Кстати, о крупе.

― Эй, ― ору в пространство, ― если, не дай магия, узнаю, что ты жрешь втихую провиант, надеру уши, так и знай! На столе еда для тебя, её и ешь, ясно? И вообще, ты мне грозился о черном особняке бывшего наместника рассказать!

В ответ тишина. Нормально вообще? Морда козлиная. Лгун несчастный.

Накрыв миску тарелкой, почистила грязную посуду, затем проверила свой резерв. Ну, в целом, если не перебарщивать с заклинаниями – жить можно. Хорошо, я не светлая ведьма, а то пришлось бы совсем худо,