Мои руки взметнулись к волосам.

— Почему мне никто об этом не сказал?

— Я думал, они сказали.

— Нет. Ты серьезно веришь, что я позволила бы невинному пострадать из-за меня?

— Она пробыла здесь всего пять дней.

— А потом ты отпустил ее?

Магни сморщил лицо.

— Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? За мягкотелого?

— Значит, она сбежала?

Он фыркнул.

— Нет, Афина не сбежала. Перл заняла ее место, и я почти уверен, что это было во всех новостях на Родине. Как ты можешь этого не знать? Перл приходила повидаться с тобой, помнишь?

— Да, но она никогда не рассказывала мне о ситуации с заложниками. Она сказала, что они с Ханом встретились во время каких-то переговоров и что они влюбились друг в друга.

— Может быть, она не хотела, чтобы ты чувствовала себя виноватой.

— Это имело бы смысл. — Я кивнула. — Я чувствую себя дурой из-за того, что не знала всего этого, но, честно говоря, я держалась подальше от любых источников новостей.

— Почему?

— Во-первых, новости на Родине — это пустая трата времени. Там нет пикантных историй об эпизодах насилия или повстанцах, пытающихся захватить Совет.

— Тогда что же они показывают?

— В основном вдохновляющие истории, советы по садоводству, советы по самопомощи и несколько видеороликов с домашними животными, которые совершают глупые поступки.

Магни закатил глаза.

— Скукота.

— Думаю, я также избегала смотреть новости, потому что не хотела, чтобы мне напоминали о доме в случае, если что-то случится.

— Звучит так, будто ты жила под скалой, Лаура.

— В значительной степени. — Я помассировала виски, чувствуя нарастающую головную боль. — У меня не укладывается в голове тот факт, что ты похитил невинную женщину.

— Да, ты чуть не развязала войну. Неужели ты думала, что я не попытаюсь вернуть тебя?

Чувство вины грызло меня. Я была импульсивна и сбежала, не осознавая, какие последствия это может иметь для других.

— Я понятия не имела, что ты придешь в такое отчаяние. — Моя голова низко опустилась от стыда.

— Не все так плохо, — сказал Магни и приподнял мой подбородок. — Перл — большая заноза в моей заднице, но они с Ханом создали экспериментальную школу с детьми по обе стороны границы. Мила — одна из школьниц.

— В школе для девочек? — Мои глаза расширились. — Но здесь, в Северных землях, девочки не ходят в школу. Мы обучаемся на дому.

— Я знаю, но это девочки с Родины. Их восемь человек и два мальчика.

— Десять детей с Родины?

— Угу.

Я моргнула, пытаясь осмыслить всю эту новую информацию.

— Я не могу в это поверить.

— Я знаю, это безумие, сколько всего произошло, и теперь, когда граница закрыта, у нас есть шанс завоевать мир. Пришло гребаное время мужчинам вернуть себе власть.

Его слова расстроили меня.

— Вы бы напали на соседнюю страну, которая уже страдает?

Магни посмотрел на меня с презрением.

— Что может быть лучше для удара, чем когда твой враг слаб? Это гребаное чудо, что мы не сильно пострадали от землетрясения. Я воспринимаю это как знак того, что какая-то высшая сила на нашей стороне.

— Люди на Родине нам не враги. Они мирные люди.

— Которые правят миром и держат нас здесь в изоляции, — жестким голосом заметил Магни.

— Я думала, тебе нравятся Северные земли, — заметила я.

— Конечно, но я хотел бы побольше повидать мир. А ты нет? — Его смех был пустым. — О, чуть не забыл. Ты действительно повидала мир.

— Расскажи мне о Миле, — попросила я, чтобы сменить тему.

Взгляд Магни смягчился.

— Мила чиста и невинна. Она похожа на ангела, и у нее самые милые ямочки на щеках.

— Ух ты.

— Да, и знаешь, что самое удивительное?

— Что?

Он хлопнул себя ладонью по груди.

— Она попросила меня быть ее папой.

— Что ты имеешь в виду?

— Боулдер и Кристина удочерили одну из девочек с Родины, и поскольку мама Милы умерла, она попросила меня удочерить ее.

— Зачем?

Магни повернул голову и, нахмурившись, посмотрел на меня.

— Потому что, в отличие от тебя, она хочет, чтобы я защищал ее и заботился о ней.

Я с трудом сглотнула и посмотрела вниз.

— Жаль, что Совет Родины никогда не позволил бы мне удочерить Милу. Они вообще не очень любят мужчин, а после того, как я похитил Афину, они возненавидели меня.

— Но они позволили Боулдеру удочерить ребенка?

Магни пожал плечами.

— Только потому, что он женат на уроженке Родины, и потому, что мать девочки согласилась.

— Я понимаю.

Браслет Магни завибрировал, и он посмотрел вниз.

— Нам придется продолжить этот разговор позже. Хан хочет, чтобы я присоединился к нему на стратегическом совещании перед переговорами с Родиной.

— Какие переговоры?

Он встал и повернулся ко мне лицом. Было трудно оторвать взгляд от его великолепного тела.

— Хан полностью привержен интеграции наших стран, и он готов удержать наши войска от нападения на Родные земли.

— Это хорошо.

— Я не согласен. Но, как бы то ни было, Хан верит, что сможет заставить Совет дать нам то, что мы хотим, в обмен на то, что он отведет наших людей от границы. Мои войска патрулировали нашу сторону стены всю ночь.

— И чего же вы с Ханом хотите?

Магни направился в ванную.

— Конечно, мы хотим, чтобы мужчины вернулись к власти.

— Ты ведь не говоришь о мужчинах из Совета Родины, не так ли?

— Для начала. — Положив руку на дверь, он бросил на меня задумчивый взгляд. — У меня в голове длинный список, но сначала я приму душ. Ты хочешь присоединиться ко мне?

— Только если ты пообещаешь не причинять вреда никому из жителей Родины.

Магни приподнял бровь, и на его губах появился намек на редкую улыбку.

— Кто ты теперь? Защитник мамаш?

— У меня там друзья, и я не позволю тебе нападать на них.

— Как благородно с твоей стороны так заботиться обо мне, но ты забываешь, что я не подчиняюсь приказам женщин.

Я восприняла его слова как вызов. Встав с кровати, я придвинулась ближе с высоко поднятой головой, мои движения были женственными и грациозными. Моя уверенность подпитывалась тем, как его глаза бегали вверх и вниз по моему обнаженному телу, а кадык подпрыгивал у него на горле. Магни мог думать, что у него все под контролем, но он совершал отчаянные поступки, чтобы вернуть меня. У меня было гораздо больше власти, чем он хотел, чтобы я знала.

— Обещай мне, что ты никогда больше не похитишь невинную женщину.

— Обещай, что ты больше никогда не убежишь.

Я кивнула головой.

— Договорились.