Я шла по тропинке, сначала скованно, всё ещё не веря, что это действительно происходит. Но стоило мне задержаться возле хрустального папоротника – да-да, именно хрустального, его листья звенели на ветру, как подвески в серьгах избалованной маркизы, – как всё остальное перестало существовать.

Я ловила свет, который преломлялся сквозь кристаллы на листьях, и вдруг поняла, что забыла о спутнике. О Каэле. С его ледяной вежливостью и способностью превращать каждую фразу в загадку.

– Смею заметить, леди фон Арлен, – раздался за спиной его холодный голос, – если вы собираетесь сбежать, то магический сад – весьма сомнительный выбор.

Я вздрогнула и, скрепя сердце, обернулась.

– Всего лишь задержалась у любопытного кустика. Поверьте, господин Драйвен, если бы я решила сбежать, вы бы остались в одиночестве задолго до. Возможно, вам даже пришлось бы выбирать другую жертву для прикрытия вашей благотворительности.

Он кивнул, принимая удар с тем же равнодушием, с каким шахматист теряет пешку.

– Вы так интересуетесь магическими растениями? – спросил он спустя пару секунд, как будто мимоходом.

– Иногда, – ответила я, подходя к серебристому дереву с листьями, похожими на перья. – Особенно если они не пытаются анализировать мой родословный код, уровень совместимости или наличие магии.

– Интересное уточнение, – сказал Каэл, и его глаза сверкнули. – Полагаю, вам часто задают подобные вопросы.

– Только те, кто любит почитывать светские хроники перед сном, – парировала я. – Или те, кто страдает избыточным любопытством и недостатком такта.

– Говорят, ваша семья всегда славилась редкими магическими линиями, – продолжал он с той же ленивой вежливостью, – странно, что эта черта… обошла вас стороной.

Я повернулась к нему, слегка приподняв бровь.

– Если вы надеетесь, что я встану здесь и начну плакать в лепестки огненной гортензии – боюсь, придётся разочароваться. Я прекрасно знаю, кто я. И как бы это ни печалило любителей классифицировать людей по магической полезности, я не чувствую себя дефектной. Увы. Такая я, без гарантий, без возврата и без встроенных волшебных примочек.

– А может, вы просто слишком хорошо притворяетесь? – заметил он. – Порой, чтобы скрыть силу, нужно гораздо больше усилий, чем чтобы её продемонстрировать.

– Скажите это бабушке, – усмехнулась я. – Она вряд ли бы стала изображать трагедию с пустоцветом, если бы могла приписать мне хоть намёк на силу.

– Репутация – вещь изменчивая. Особенно когда на кону – истина, – заметил Каэлс каким-то неясным мне подтекстом.

– А вот правда – вещь упрямая, – ответила я. – Она не зависит от ставок на аукционах и чужих ожиданий. Какая есть – такая и есть.

Каэл на миг задержал взгляд на мне, словно решал, как далеко стоит заходить.

– Возможно, я просто привык искать истину там, где её принято прятать.

– Тогда не удивляйтесь, если однажды она вас укусит, – пожала я плечами и двинулась дальше по дорожке, заставляя себя не обращать внимания на мягкий хруст под ногами и совсем не мягкий взгляд, который я чувствовала у себя на затылке. Или это уже паранойя?

Каэл последовал за мной молча, и лишь спустя несколько шагов снова заговорил.

– Сад… очень вам идёт.

Я фыркнула. Каэл явно издевался, но поддаваться на эти издёвки я не собиралась.

– Потому что я такая же яркая и недоступная или потому что временами шепчу себе под нос нечто непонятное?

– Скорее потому, что вы прячетесь за колючками, но цветёте по-своему. Даже если не хотите этого признавать.

Я остановилась и обернулась, чуть склонив голову. Сощурилась.

– Спасибо. Это было почти красиво. Даже поэтично. Надеюсь, вы не подхватили эпидемию по раздаче пустых комплиментов?

– Пока нет. Но предупрежу, если появятся симптомы. К примеру, внезапная доброжелательность и желание побеседовать о погоде.

Он снова улыбнулся. Холодно. Ровно. И тем не менее… я чувствовала, как во мне нарастает знакомое ощущение – словно ты идёшь вброд, не зная, насколько глубоко впереди.

Каэл Драйвен был не просто хищником – он был охотником, который выбирал слова, как ножи. Вот только я – не дичь.

Мы шли по извилистой дорожке, и вскоре перед нами раскинулось озеро. Гладкая, чёрная как обсидиан, поверхность воды отражала звёзды и магические огни сада. Лунный свет скользил по глади, будто и сам не решался её касаться. В воздухе витал запах чего-то пряного и чуть солоноватого.

Каэл остановился на краю, небрежно бросив взгляд на тёмную воду.

– Знаете, леди фон Арлен, в этом озере живут весьма интересные создания, – произнёс он. – По легенде, здесь обитает лиронская каппа – водяной дух, который поёт песни, способные свести с ума любого, кто осмелится вслушаться. А ещё – парные сирены. В отличие от одиночных, они не поют. Они спорят. О чём угодно. До хрипоты.

Я непроизвольно шагнула чуть назад, держа дистанцию от воды. Каэл, разумеется, это заметил.

– Неужели испугались? – спросил он с той самой ленивой усмешкой, от которой хотелось либо стукнуть его веером, либо… стукнуть его веером.

– Я предпочитаю держать дистанцию с теми, кто может утащить под воду, – напряжённо ответила я.

– А может, вы просто не умеете плавать? – поддразнил он. Голос звучал почти невинно. Почти.

– Боюсь, вы угадали, – я изогнула бровь. – Ни капли магии, ни грамма водных навыков. Настоящий клад для суетливых спасателей. Плавать я действительно не умею. Предпочитаю стоять на твёрдой земле.

– И тем не менее, я настаиваю, – сказал он, шагнув ближе к воде. – Никто не заставляет вас плавать. А вот вид отсюда действительно впечатляет.

Я закусила щёку изнутри. Гордая, упрямая и не намеренная выглядеть трусихой. Особенно перед ним.

– Ведите, господин Драйвен. Только не ожидайте, что я оценю тёмную гладь и визжащих сирен – у меня прекрасный слух, но ещё лучше развито чувство самосохранения.

Он протянул руку.

Я не взяла её.

Просто пошла рядом, с таким выражением лица, будто я вынужденно должна подписать мирный договор с кровным врагом.

Мы подошли ближе к воде. Я сделала ещё шаг, вглядываясь в отражение луны… и тут нога соскользнула. Всё произошло в одно мгновение: мокрый камень, неудачный угол, порыв ветра и – скользящий ужас под ногами.

Я взмахнула руками, пытаясь восстановить равновесие, но было поздно. Вода сомкнулась надо мной ледяным коконом. Моментально. В голове первым делом вспыхнуло: он меня толкнул.

Я металась в воде, хватая ртом воздух, которого не было. Паника сдавила грудь, и сердце заколотилось так сильно, что, казалось, сейчас вырвется. Вода обволакивала с ног до головы, и я ничего не слышала, кроме пульса в ушах.

Не умею плавать.

Я действительно не умею.