Такую похожесть я заметила, когда моей малышке исполнилось три и, естественно, приперла к стенке супруга, на что он мне признался, что мой Блайд был одним из первых подобных артефактов, что я и так знала, но не знала, что при его, эм-нем, производстве Солайр перенес крохотный осколок своей души. На что я нервно пошутила, что наверняка ее самую вредную часть.

При том разговоре у меня даже возникла смешливая мысль о том, что, оказывается, мой муж немножечко «тот, о ком нельзя говорить». Мой смешок не остался без внимания мужа, и на этот раз уже он меня припер к стенке, и мне пришлось рассказать о Гарри Поттере и его антагонисте из этого цикла историй. Муж немного обиделся, но посмеялся.

– Что, снова напроказничали? – вырвал меня из воспоминаний негромкий властный баритон за спиной.

– Деда! – тут же радостно вскрикнула моя малышка и, сорвавшись с места, ураганчиком пронеслась мимо меня.

Обернувшись, с укором посмотрела на подхватившего на руки мою егозу высокого, статного, одетого в темно-синий китель мужчину с огненно-рыжей, до бедра, косой. В его ярко-синих глазах, обращенных на ластившуюся дочь, лучились теплота и смешинки.

– Отец, ты, как обычно, рушишь мою воспитательную работу! – нарочито осуждающе заявила ему, на что папа лишь весело хмыкнул, гладя широкой ладонью дочь по огненным кудряшкам.

Наблюдая, как отец присел с дочерью в чудом уцелевшее кресло, вздохнула, покачав головой, и улыбнулась. В душе стало тепло, а к глазам подступили непрошенные слезы. До сих пор было трудно поверить, что живой родитель – это не сон.

Когда на свет появилась наша с Солайром дочь, и ее первый возмущенный крик озарил целительскую, где-то внизу прогремел сильный взрыв. Как мы тогда перепугались, особенно сильно напугало лицо мужа. Он во время рождения дочери имел бледный вид, а тут и вовсе позеленел, шепнув, что, похоже, взорвалось помещение склепа. Я сама тогда чуть не поседела, и жутко переживала, когда мой величество отправился на разведку. Каково же мое было изумление, когда он, ошалелый, вернулся в компании живого, здорового и еще более ошалелого отца.

Что на самом деле произошло и каким образом ожил отец, по сей день загадка.

Правда, муж склонялся к мысли, что именно рождение нашей Сони послужило катализатором к пробуждению Кейма. Мы пришли к решению просто радоваться, что отец и лучший друг мужа выжил, а причины… иногда тайное так и должно оставаться тайным. Целитель, конечно, порывался исследовать папу, но кто бы ему дал. Особенно если немного припугнуть отбором.

Моргнув, вернула внимание к дочери и отцу, поинтересовалась:

– Совещание еще не завершилось?

– Заседание, Софи, – поправил мужчина, покачивая засыпающую малышку.

– Вот Солайр будет рад увидеть разрушенную детскую, – промолвила, с сожалением оглядываясь.

– Солайр уже привык, – услышала голос мужа над ухом. – Кейм, в следующий раз не отвертишься от присутствия на заседаниях.

Улыбнувшись, повернулась, утыкаясь носом в китель Солайра.

– Вот еще, мне восстанавливать резиденцию нужно, а не по совещаниям ходить.

– Не бурчи, Кейм, – откликнулся муж, взмахнул рукой, несколько минут – и покои вернули себе первозданный вид. К этому я тоже до сих пор привыкнуть не могла. Мои познания в магии даже спустя шесть лет были посредственными.

– Знаете, чего я хочу? – вдруг сказала, посмотрев на мужа и отца.

– Чего? – в один голос спросили они.

– Семейное фото.

Муж с отцом многозначительно переглянулись.

– Еще одно? Но, моя королева, наши семейные снимки уже некуда скоро будет складировать.

– Семейных фотографий много не бывает, – припечатала, ведя мужа за руку к отцу.

– Снова начнет делать свои селфи, – притворно недовольно пробурчал папа, хотя у самого в глазах взметнулись нетерпеливые искры. Кто-то, несмотря на свой жесткий характер, оказалось, очень любил фотографироваться.

Встав с мужем за спиной отца по левую и правую от него руку, навела кристалл и тихо выпалила:

– Сыр!

– С-ы-ы-ы-р! – протянули мои любимые мужчины, и я едва сдержала смешок. – Обожаю вас.

– Дай посмотреть, – приказал отец, и я вложила кристалл в его протянутую ладонь. Муж тоже склонился, разглядывая полученный снимок, а я счастливо вздохнула.

Разве я могла подумать, что, вступив в сомнительное наследство, получу в конечном результате большую семью и даже крайне вредного, но не менее любимого помощника? Нет, если бы у меня был шанс пройти этот путь заново, то я обязательно прошла его, не отклоняясь от курса.

– Неплохо! – вырвал меня из раздумий отец. – Но нужно повторить, у меня здесь выражение лица какое-то странное.

– Это все сыр, – прокомментировал муж.

Я же только закатила глаза и усмехнулась.

Мужчины.

Положив спящую дочурку в кровать, вернулась к разогнавшимся мужчинам, ага, тем самым, кто кричал о том, что некуда будет снимки девать, ну-ну. Спустя еще десяток маг снимков я забрала из рук отца артефакт, совершенно не обращая внимания на его недовольное сопение.

– Но, Софи! Я там неудачно получился!

– Да и я не очень, – задумчиво протянул муж.

– Держите себя в руках, мои дорогие. Держите себя в руках.

Интерлюдия

Худенькая, в одном ночном халатике, женщина медленно расчесывала волосы, готовясь ко сну. Не проходило и дня, чтобы она не вспоминала свою прошлую жизнь, до той страшной войны, что разрушила сотни жизней, разбила на осколки, вывернув жизнь наизнанку и изранив душу. О тех, кого пришлось ей оставить в той, другой жизни, женщина старалась думать как можно реже, дабы не бередить кровоточащие душевные раны.

Мир, куда многих генных перенесло на границе жизни и смерти, был напрочь закрытым и пустым. Кроме не более тысячи самих генных, в нем не было никого из разумных. Она помнила, какими растерянными они все оказались, осознав, в какую ужасную ситуацию попали.

Радовало только одно: среди них оказались несколько изобретателей, как и других людей с очень ценными в нынешних условиях знаниями, у генных оставалась хрупкая, с каждым пройденным годом угасающая надежда, что когда-нибудь они смогут вернуться домой.

Вздохнув, она собрала волосы в свободную косу и,