Он наклоняется, опускает руки и складывает их вместе, как ступеньку. Осторожно я ставлю на них ботинок, и он подсаживает меня. Я поднимаюсь, хватаюсь за густую гриву, и пытаюсь неуклюже перекинуть ногу через спину и усесться в седле, испытывая досаду от того, что не обладаю врожденным талантом к верховой езде.

— Вот так, — говорит Андор. — Пропусти поводья вокруг трех средних пальцев и прижми их большим и мизинцем. — Я делаю как он сказал, сжимая мягкую кожу в руках, в то время как он каким-то образом забирается ко мне за спину, так легко, словно ложится в постель.

— Выпендрежник, — бормочу я. Затем ахаю, когда он сдвигается так, что его бедра подталкивают меня вверх, и я практически оказываюсь у него на коленях.

Лошадь начинает двигаться в сторону, и Андор обнимает меня, чтобы я не потеряла равновесие, сжимая мои руки и помогая держать поводья.

— Удобно? — спрашивает он. — Это долгая поездка.

Я киваю.

— Ты все еще не хочешь говорить мне, куда мы едем?

— Ты все равно не знаешь это место. Просто доверься мне. Позволь мне сделать всю работу.

Я не могу удержаться от улыбки. Он определенно сделал всю работу сегодня утром и вчера вечером.

Он цокает языком, и Оникс делает шаг вперед. Мы всего в нескольких шагах от входа в замок, когда Леми неожиданно появляется рядом с нами.

Лошадь встает на дыбы, и я вскрикиваю, а Андор наклоняется вперед, чтобы удержать меня, пока мы не выровняемся.

— По крайней мере, на этот раз ты осталась в седле, — замечает Андор.

Леми виляет хвостом, каким-то образом догадавшись, что я собиралась отправиться куда-то без него, и, похоже, относится к лошади как к большой собаке, обнюхивая ее копыта, пока Оникс пятится от него.

— Леми, — ругаю я его. — Ты слишком назойлив.

Уши Леми подрагивают, он смотрит на меня, а затем на лошадь, после чего садится рядом с нами и терпеливо ждет.

— Ладно, поехали, — говорит Андор, трогая лошадь с места, Леми трусит рядом с нами, мы направляемся прочь из Штормглена.

Глава 28

Бринла

Я не знаю, сколько времени мы ехали, может быть, несколько часов, но я наслаждалась каждой секундой. С каждым вздохом в меня проникает свежий аромат растущих вокруг сосен, смешанный с запахом холодного ручья, протекающим рядом с нами, воздух, который кажется влажным, сладким и чудесным. Я наслаждаюсь путешествием, как хорошим вином, осознавая, насколько этот момент мимолетен и что я, возможно, больше никогда не испытаю этого. Даже Леми бегает вокруг, задрав морду кверху в поисках собственных приключений и радостно виляя хвостом. Я понятия не имею, куда мы направляемся, но на данный момент это не имеет значения. Это просто место. Красивое, новое, где будем мы с Андором.

Мы поднимаемся все выше и выше в горы, тропинка вьется вокруг высоких деревьев, которые, кажется, тянутся до самого неба, вдоль лугов, покрытых мхом и крошечными розовыми цветами, через редкие ручьи, которые мы преодолеваем верхом на Ониксе, и рыбы шарахаются в сторону от нашей тени.

Через некоторое время мои щеки и шея начинают мерзнуть. Андор крепко обнимает меня сзади, и мне все еще тепло, его тело и пальто хорошо защищают меня, в то время как над верхушками деревьев начинают собираться тучи, скрывая солнце и острые горные вершины.

Я не могу не думать о своей тете, и это причиняет мне боль. Горе слишком глубоко, чтобы чувствовать что-то другое.

Я думаю о том, как бы все сложилось, если бы я вытащила ее из Темного города и привезла в Норланд, как пыталась сделать. Я нахожу изменение климата чудом, новизной, которой можно наслаждаться, но понравилось бы это моей тете? Я проецировала на нее свое недовольство — какой ограниченной я себя чувствовала, застрявшей в том городе, как была неудовлетворена своей жизнью. Я хотела уехать, чтобы стать кем-то другим, но Эллестра, вероятно, была счастлива, оставаясь в своем доме и попивая чай. Там у нее было сообщество, дом, пара близких друзей. Я пыталась отнять это у нее.

Я отняла это у нее. Вместе с ее жизнью.

— Эй, — говорит Андор мне на ухо, обдавая горячим дыханием. — Я рядом.

Он прижимает меня к себе крепче, и мое тело расслабляется в его объятиях, а тяжесть в груди, постоянная боль в моем сердце ослабевает. Ровно настолько, чтобы я на мгновение почувствовала облегчение от тяжелого хоровода своих мыслей. Каким-то образом он знает, о чем я думаю и что чувствую, давая мне понять, что он рядом. Как будто он хочет взять на себя часть моего бремени, чтобы мне стало легче.

Потому что горе действительно ощущается как бремя, но такое, от которого ты боишься избавиться. Ты боишься, что если передашь его кому-то на секунду, если забудешь, пусть даже на краткий миг, что ты кого-то потерял и что твое сердце разбилось вдребезги, то, когда вспомнишь, это ударит по тебе еще сильнее. Это похоже на тот блаженный момент, когда ты только просыпаешься, твой мозг пуст, как чистый лист, и все в мире хорошо, пока холодный, смертельный нож реальности не пронзит тебя до костей.

Поэтому я полагаюсь на силу тела Андора и его сердца и совершаю прыжок веры. Я заставляю себя перестать испытывать боль и вину и насладиться этим моментом. Я знаю, что будет больно, когда скорбь вернется, потому что она всегда будет возвращаться, до конца моей жизни, но я знаю, что мне все еще нужно просто… жить.

Я вдыхаю свежий, бодрящий воздух, который теперь стал холоднее, Оникс везет нас через редкий лес, пока мы не достигаем похожего на пещеру отверстия в склоне горы.

— Нам туда? — спрашиваю я, и мое сердце начинает биться чаще. До сих пор все было так хорошо и спокойно.

— Да, — отвечает Андор, целуя меня в затылок. — Оно того стоит.

Можно было бы подумать, что мне не привыкать бродить по пещерам и тоннелям, но здесь, где горный склон поднимается так круто, темнота кажется особенно удушающей, ведь я не знаю, где мы находимся и куда направляемся.

Я задерживаю дыхание, когда Оникс входит в тоннель, воздух влажный, стук копыт звучит глухо. Я вдыхаю странный запах, который кажется мне знакомым, но не могу определить что это.

— Это светящиеся папоротники, — говорит Андор. — Наша версия ваших слизней, только они не падают на тебя