Вожак стаи обязан быть непоколебим, как скала. Даже если душу раздирают сомнения и чувство вины, даже если он в самом деле не знает, как спасти тех, кто ему доверился, он обязан излучать уверенность и делать вид, что все в порядке. Год за годом он наблюдал, как теряет подвижность Ограс, смотрел, как Рурк загоняет себя тренировками, чтобы разжечь в своем источнике неумолимо угасающий огонь.
Аран выстроил для своих друзей целый остров. Смог подобрать идеальное место, пробудил его спящие источники, открыл академию для юных драконов, чтобы они своим огнем и силой стали частью извечного магического круга жизни.
Как-то Сарэль спросила у него, отчего в Зангаре так много преподавателей из травяных и древесных драконов. И Аран смог ответить ей честно: он пригласил преподавать тех, кто умирал. В академии Зангара они обрели новую цель, смогли поправить здоровье и дали Арану время для того, чтобы придумать, как их спасти.
Тогда Аран не хвалился, не открывал великую тайну Зангара, а просто делился с Сарэль тем, что жгло его изнутри. Его побратимы Ларг и Талион столько раз пытались его разговорить, но он не хотел, чтобы они видели его слабость.
С его ученицей все было иначе. Не было ни сомнений, ни неловкости, только с ней он смог называть вещи своими именами.
Она была, как свет. Такая же чистая, отважная и дарящая тепло всем, кто с ней сталкивался. Вихрь утверждал, что астралы считали ее не просто маяком, для них она стала солнцем. Где бы они ни находились, в какой бы тайный магический поток ни нырнули, они ее чувствовали и могли найти дорогу домой.
Хотя почему была?.. Сарэль никуда не исчезла, просто, как бабочка, выбралась из кокона фальшивой личины. Фойл во время разбирательств пытался орать о том, что его ученица была шпионкой Эльгара, намекал, что она настроила астралов против благородных драконов. Что это из-за Сарэль пострадала группа адептов в Янтарном лесу.
Аран сам удивился своему хладнокровию. Он смог выслушать Фойла и сослал заведовать полями на дальней границе. Той, что вообще не соприкасалась с другими долинами, лишь упиралась в горы. Теперь в ведении Фойла будут только полив и контроль местный погоды. Никакой работы с молодняком.
Фойл не сдался без боя, даже притащил в академию свой клан, чтобы он просил за родича. Аран всех принял, выслушал, а потом намекнул, что ему нужно как-то объяснить родителям пострадавших адептов, кто виноват в их беде, и Фойлу самому выгодно оказаться, как можно дальше от острова, когда родители потребуют его шкуру.
Только избавившись от Фойла, Аран вспомнил о зачарованной тетради, подготовленной им для шпионажа за его ученицей.
Фойл хотел, чтобы, прочитав записи, Аран убедился, какую змею пригласил в долину. А Аран лишь увидел, что Ограс, и Рурк были правы, когда уговаривали его сделать все, чтобы Сарэль осталась. Даже когда за ней прилетел Алдрак, Рурк рычал, что Аран обязан удержать этот свет в Зангаре, потому что без него сердце вожака снова погрузится во мрак.
После получения астрала Рурк стал до противного поэтичным. Но сейчас Аран чувствовал себя именно так, как и предсказывал старый друг.
Его сердце погружалось во тьму.
И все-таки Аран не жалел, что отпустил дочь Алдрака. У него не было права просить ее остаться. Она уже и без того сделала так много для его долины, что фальшивая личина и обман могли быть списаны на девичью шалость.
А еще Аран не был уверен, как она к нему относится. Он был благодарен той, что называла себя Сарэль, за астралов. Но имел ли он права рассчитывать на большее?
— Вижу, вожак изволит грустить.
Вскинув голову, Аран увидел Холла.
Наглый орк не пожелал уехать, даже когда Алдрак отбыл в Эльгар. Остался с Миррой и теперь ежедневно раздражал Арана своей зеленой рожей. Аран признавал, что драконица была с Холлом счастлива. И только это удерживало Арана от того, чтобы не попытаться выбить ему несколько клыков. Ларг ржал, что Аран никогда бы не поднял руку на старика. Талион вторил, что у этого старца сил хватит даже на то, чтобы переломать дракона.
— Вижу, ты стучать не научился.
— Стар стал. Манеры забываются, — ухмыльнулся тот, для кого старость была лишь удобной табличкой, которую можно было совать в лицо оппоненту, когда это было выгодно.
— И как такого старикана терпит истинная драконица?
Аран рассчитывал, что орк вспылит: начнет сам себе противоречить и доказывать, что он еще о-го-го какой мужчина, а он лишь обнажил клыки:
— Пожалела бедолагу. А тебя даже пожалеть некому. Плохо живется вожаку, когда и голову не к кому на плечо прислонить.
И эта жалость Холла стала для Арана последней каплей.
— Твоя внучка оказалась дочерью вожака Эльгара! Я не мог ее задержать!
— Задержать не мог. Чай не преступница. А удержать даже не попытался. Я пойду. Хорошая тетрадь, — Холл кивнул на зачарованную тетрадку. — Хоть что-то хорошее Фойл сделал.
Орк покинул его кабинет, а Аран еще с минуту рассматривал кожаную обложку. Вторая тетрадь была сейчас у Цветаны. Арану пришлось попросить Урра о помощи, и дракон отправил Цветане всю зачарованную канцелярию из башни. А теперь вовсю развлекался, общаясь с его Цветаной. Арану оставалось только наблюдать. Он подсматривал за ее перепиской и чувствовал себя юнцом, подглядывающим в окно любимой девушки.
Раз в несколько дней он открывал тетрадь и читал все то, что Цветана писала Урру. Но сегодняшняя запись заставила вожака изумрудных драконов броситься из кабинета.
— Вожак Арана, я верно понял, что вы нас покидаете? — деловито уточнил ему вслед секретарь.
— Да. Меня не будет несколько дней. Улетаю в Эльгар.
Цветана
Ожидание — изощренная пытка. Я-то наивно думала, что, очутившись в Эльгаре, Аран сразу же придет ко мне, что мы увидимся и объяснимся. Не знала, что скажу, словно адептка, неготовая к экзамену, но тихо надеялась, что увижу Арана — и слова найдутся сами.
Но делегация изумрудных драконов словно растворились в бесконечных коридорах замка. Я несколько раз спрашивала и у стражи, и у штатного портальщика, а действительно ли соседи из Зангара к нам прибыли с визитом. И каждый раз получала утвердительный ответ.
Ещё бы это чем-то помогло!
—
