Перед глазами встаёт картинка наших первых ссор с князем. Меня точно ожидает крайне неприятный разговор о моей безголовости и любви к поиску приключений не только на голову. Если ещё учесть, что я «сбежала» от своей телохранительницы можно смело удваивать гнев его высокопревосходительства. От раскрывшихся перспектив с моих губ срывается стон.

***

Судья очень быстро покидает стены храма. В красном не так-то легко спрятаться от взгляда других.

– Отец будет недоволен, что ты примерила на себя внешность его верного слуги, – раздаётся сзади женский голос.

Служитель оборачивается и видит, как на главном монументе оживает одна из статуй и испускается на пол. Едва она встаёт, как камень осыпается, и миру является красивая женщина.

– Рендита, – тут жрец скидывает с себя иллюзию, и на его месте оказывается другая, не менее прекрасная женщина. – Ты, как обычно, подслушиваешь.

Собеседница хмыкает.

– Лава, ты вмешиваешься не в наше дело, – «оживает» третья статуя в скульптуре и присоединяется к двум другим.

– А я думала, что ты трусиха, Сперанта, и не придёшь сюда, – усмехается Лава. – Беру свои слова назад.

– Отец слаб после призыва судий, а ты за его спиной проворачиваешь свои делишки, – с укором глядит на сестру Рендита.

– Именно поэтому мы, младшие боги, обязаны сейчас отнестись к нашим обязанностям ответственнее, – не соглашается с мнением сестёр Лава. – Отцу требуется время, чтобы восстановиться. Вы видели воспоминания судьи. Прожора уже изрядно наследил в нашем мире. Ещё чуть-чуть, и он будет здесь властвовать.

– Не нагнетай! Отец знает о его проделках…

– Зато другие не знают.

– Ты хочешь использовать эту судью в качестве свидетеля на суде богов? – пытается понять задумку сестры Сперанта.

– Не только её, у нас целых пять свидетелей. Каждая из них уже столкнулась с Прожорой и его последователями, – торжествующим тоном сообщает Лава. – Судьи не только судят, но ещё и наблюдают за происходящими здесь событиями. Порой они замечают то, чего не видят местные обыватели.

– Мы, младшие боги, нам нечего лезть в дела старших, – качает головой Рендита. – Они лучше нас знают.

– Ты дала ей ложную надежду! – возмущённо восклицает Сперанта.

– Где именно я солгала? – подбирается Лава и с вызовом смотрит на сестру.

– Ты знаешь, о чём я, – быстро сдувается она, складывает руки на груди и в молчании возвращается на своё место в композиции, где снова становится статуей.

– Это жестоко, сестрица, – бросает обвинение Рендита. – И ты довела девушку до слёз.

– Вот и посмотрим, насколько сильна их любовь, – вызов во взгляде Лавы меняется на хитрый блеск, губы растягиваются в предвкушающей улыбке.

Громкий смех Рендиты отражается от стен храма.

– Ты ему помогаешь, а он, между прочим, тебя проклинает, – поддевает она сестру и возвращается в монумент, но прежде чем застыть каменным изваянием, добавляет: – Намекни ей про договор с нами, что ли, как это сделала я с другой судьёй.

Лава провожает сестру тяжёлым взглядом и, когда дух той покидает стены храма, громко вздыхает:

– А вот за её договор с нами он меня придушит голыми руками, – и, немного подумав, обречённо добавляет: – И отец не будет ему мешать.

Она взмахивает рукой, и храм снова наполняет людской гомон. Сегодня здесь шумно. Вот мечущаяся телохранительница, которая упустила из виду свой объект охраны, ищет пропажу, расспрашивая прихожан о девушке в красном платье. Однако никто не видел иномирскую судью, словно она исчезла.

Смирившись с тем фактом, что провалила своё задание, Сарика посылает сообщение своему начальнику.

Буквально через пару мгновений на входе в храм появляется фельтмаршалок в окружении своих людей. Он переступает порог и глубоко вдыхает.

Возле скульптуры Единосущего, возвышающегося над дочерьми, рассыпались красные цветы кровалии. Их любит оставлять после своих визитов Лава.

Брови сходятся у него на переносице. Губы сжимаются в тонкую линию. Глаза загораются голубым огнём.

– Да будь ты проклята, Лава!

ГЛАВА 29. Свидетельницы

Иль Лалибет Ламмель

Она привыкла следовать за другими. Её мнение, тихое и часто невысказанное, никому не нужно, но здесь всё изменилось. Здесь к ней, одной из судий королевского отбора, относятся с почётом.

Другие судьи очень странные. Рена разумна, но разговаривает с мужчинами, как с равными. Ай Семь достаточно скрытная, даже движения экономит. Клеопра – яркая бабочка. За ней легко спрятаться такой моли, обладающей талантом тени, как ей, иль Лалибет. А эта Полина не боится мужчин, особенно великого князя. Она всегда спорит с ним и не только. В её, иль Лалибет, родном мире такую женщину, как Полина ждала бы в лучшем случае смерть, а то могли бы отдать её в нужный дом, где женщин не защищают, а делают с ними различные непристойности.

Ещё легче стало, когда убрали надзирательницу. Так она называла про себя телохранительницу, исполнявшую и обязанности личной служанки. Неприятная особа! Всегда следит за ней.

Как хорошо, что освободили от обязанностей присутствовать на свиданиях короля с потенциальными невестами! Можно уделить время молитвам и танцам.

Молитвы хорошо возносятся в храме местного бога, которого все величают Единосущим. Там бывают не только священнослужители главного бога, но и монахини из обителей, принадлежавших его дочерям: Рендите, Сперанте и Лаве. У последней были странные служительницы: они одеты во фривольные одежды. На руках, шеи и ногах звенят связки дорогих украшений. Они шутят и веселятся, в то время как последовательницы других богинь одеты скромно.

Прислушавшись, она слышит, как упоминают, что в Обители Рендиты будет скоро постриг новых служительниц. Ещё немного посидеть не получается, потому что бывшая надзирательница-телохранитель зовёт во дворец и напоминает про ужин.

По возвращению во дворец после визита в храм она идёт по коридору, касаясь одной рукой стены. При любом появлении или звуке она останавливается. Если навстречу идут люди, она им кланяется. Если звук затихает, то она продолжает идти по-над стеночкой.

Её пальцы касаются искусной лепнины, покрытой позолотой. Один из них царапается за острый край. Монашка айкает и подносит палец ко рту, но не кладёт его. Её взгляд впивается в до боли знакомый символ: круг, по внутреннему краю которого идут шипы, в центре – восьмиконечная звезда.

Символ кровавого бога, изгнанного из её мира тысячелетие назад.

Его имя уже забыли, но не символ. Последний обязательно показывали каждому ребёнку и учили только одному: бежать. Бежать как можно быстрее и дальше от места, где есть этот символ, иначе ждёт там тебя погибель, жуткая и долгая смерть в страшных страданиях.

Она приняла