Я вижу яркие красные нити, что петлями опоясали сердце Тиса, прошили насквозь его беспокойную душу и немилосердно тянут парня куда-то вдаль – подальше отсюда. Они натянуты до звона, до режущей кромки, они зовут его, рождая жажду откликнуться на зов.

Это не просто желание путешествовать. Это настоящий крик судьбы.

– А куда ты пойдёшь? – мягко перебиваю я Тиса.

– К-куда? – он спотыкается, распахивает глаза так широко, будто удивлённый ребёнок. В них разгорается алый магический блеск. – О, я столько всего хочу увидеть… – уголки губ парня несмело приподнимаются, обозначая улыбку, – о чём только читал. Я бы хотел обойти весь мир. А ещё… я бы навестил некоторых людей.

– Кого?

Он взволнованно проводит рукой по волосам, потирает шею. Говорит тише:

– Я бы навестил тиару Эйду. Она же в храме на востоке, да? Я слышал, вы согласились подарить ей второй шанс.

– Да. Когда сестра освоится в новом теле, её освободят, и она будет вольна делать, что захочет. Единственное, что ей будет запрещено, это возвращаться в столицу.

– Слава туману! – искренне говорит Тис. – Она получит свой шанс, это хорошие новости. Да, тогда я бы навестил её тоже. А затем обошёл бы весь Эльвитарион от алой бездны до ледяного моря. И я бы… если вы не против, эль-тиара Адель, очень хотел бы когда-нибудь побывать и в вашем мире тоже. Вы с такой любовью рассказывали о нём… Но если это слишком дерзко, то… то…

– Нет. Это вовсе не дерзко, Тис, – говорю я шагнув к нему и взяв за руку. Но на этот раз не чтобы подразнить, а чтобы он понял всю серьёзность моих слов. – Обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы твоя мечта исполнилась. Уверена, Клоинфарн не откажет мне. Как только вернусь из Аштарии, то займёмся с тобой созданием этого особого предмета, который ты сможешь унести с собой.

– Тиара… – сдавленно произносит Тис, его пушистые тёмные ресницы так часто вздрагивают, будто он сейчас заплачет. Но потом, видимо, вспомнив, что фамильяры не умеют плакать, он опускает лицо, скрыв его в тени длинной чёлки. – … обещаю… клянусь перворождёнными, я буду верен вам и хозяину, даже когда меня развеет ветер.

– Ну что ты… – не стерпев, я глажу парня по голове, так сильно он похож на растроганного пёсика. Ему только ушек не хватает.

– Спасибо, – произносит он.

Искренность звенит в воздухе золотыми нитями. Она отдаётся приятным перезвоном и в моей душе.

Ещё несколько раз поблагодарив и поклонившись, Тис уходит, а я прикрываю глаза, слушая шорох ветвей и доносящуюся из зала музыку. Я чувствую, отпустить Тиса будет очень правильным решением, даже если я буду по нему скучать.

Метка начинает слегка пощипывать запястье. Внутренний зверь заинтересованно ведёт носом, учуяв, что Клоинфарн где-то совсем рядом. Должно быть, он идёт ко мне на балкон.

Оперевшись спиной на поручень, я жду его, глядя на дверь. Но вдруг ощущаю движение за спиной, а потом меня обнимают за плечи горячие руки мужа. Теневые хлысты мягко подхватывают под колени, отрывая от земли.

В лицо удаляет порыв ветра.

– А-ах! – чуть испуганно выдыхаю я, обвивая руками шею Клоинфарна. – Ты что делаешь?!

– Краду свою жену, – без капли раскаяния заявляет мой наречённый, взмахивая сотканными из теней крыльями и поднимаясь над дворцом в ночное небо. В его руках я чувствую себя так же надёжно, как в самой непреступной крепости. – А то она ушла и куда-то пропала. Я уж подумал, не сбежала ли через балкон, но оказалось, всего лишь пообещала отпустить на все четыре стороны моего самого верного слугу.

– А ты против? – спрашиваю, уткнувшись носом в рельефное плечо и вдыхая любимый запах. Ветер налетает резкими порывами, раздувая мою юбку и окончательно уничтожая причёску.

“Как ни странно, нет, – мысленно отвечает Клоинфарн, потому что ночной ветер свистит в ушах, и было бы сложно его перекричать. – Тис хоть и верный, но бестолковый. Может хоть ума наберётся, раз получился таким странным”.

“Он получился особенным, – шепчу я, глядя в красивое лицо своего любимого. Глаза горят, будто изнутри их подсвечивает синий огонь. – Может, потому что его создал ты?”

– Что ж, если повернуть таким боком, – хмыкает Клоин. – То пусть будет особенным.

Клоин подлетает к башне с открытой площадкой и, поднимая крыльями пыль, опускается на каменные плиты. Ставит меня на ноги, но я не тороплюсь расплетать объятия.

– А как там гости? – спрашиваю я.

– Гостей я давно распугал, как ты и боялась, – довольно скалится дракон.

– На самом деле, я немного на это надеялась, – хмыкаю я, подняв руку, и обводя пальцами твёрдую линию скул. А потом касаюсь острых кончиков ушей, выглядывающих из под серебряных локонов.

Клоин прикрывает глаза и накрывает мою руку своей. Он выглядит таким умиротворённым и счастливым, что мне вдруг очень-очень хочется его поцеловать. Прямо здесь, на пустынной башне, продуваемой всеми ветрами, среди мерцающих звёзд.

И я себе не отказываю. Потянувшись, накрываю его губы своими. Время будто останавливается. Мы целуемся тягуче, соприкасаясь языками. Клоин скользит ладонями по моему телу, обнимая так крепко, будто хочет слиться со мной в единое целое.

Мы на миг замираем, слушая дыхание друг друга. Я утыкаюсь лбом в горячее плечо.

– Насчёт завтра, – вдруг шепчу я, – … я ужасно волнуюсь.

– Знаю, – говорит Клоинфарн мне в волосы, успокаивающе поглаживая по спине. Его голос глубокий, низкий, он словно проникает мне в душу: – Обещаю, всё будет хорошо. Твои родители тебя любят, это неизменная истина. И я во всём тебя поддержу. Буду невероятно сдержан. И сделаю всё, чтобы они приняли ситуацию… по-хорошему. Я знаю, что тебе это важно. Даже если твой отец швырнётся в меня огненным снарядом, обещаю, что не стану в отместку поджигать замок, и даже не отобью снаряд обратно.

– Ну раз так, я спокойна, – нервно хихикаю я.

– Захочешь, просто заморозим время и сбежим. Захочешь… попозже они к нам приедут. Всё, что тебе в голову придёт… я сделаю для тебя что угодно, зайка. Если пожелаешь, весь мир склонится пред тобой и будет почитать тебя, как богиню. Теперь у меня хватит на это сил. Знания, золото, люди – всё окажется у твоих ног в любом из миров. Тебе только нужно быть счастливой.

У меня от этих слов пульсируют не только уши, но даже кончик носа.

– Повезло миру, что я не такая воинственная, – шепчу, улыбаясь до самых ушей.

– Не зарекайся. Аппетит приходит после первого укуса.

– Но я уже откусила и так