— Здравствуйте… — нерешительно проблеяла я, решив сперва поздороваться.

— Ой, — удивленно воскликнуло зеркальце.

— Прекрасно выглядите, — произнесла я следом, решив, что ласковое слово и зеркальцу приятно.

И, видимо, угадала, потому что щеки дамы в отражении порозовели от удовольствия, а губы растянулись в улыбке.

— Ой, — уже довольно произнесла она.

— Меня Ярослава зовут, можно просто Слава или Яга. А вас как?

— Ну надо же! — дама поднесла руки к щекам и покачала головой, — Первая, кто спросил. Ларой кличут или хранительницей. А чаще просто — зеркало, — печально вздохнула она.

— Приятно познакомиться, Лара. Помощь мне нужна, совет мудрый.

— Спрашивай. Помогу, чем смогу.

— Мне надо домой попасть, в свой мир, понимаешь? — в ожидании ответа я подалась ближе к отражению, если можно так назвать то, что видела в зеркале, — Не местная я, помоги.

— Хм, — нахмурилась Лара, рассматривая меня, а затем ее взгляд переместился мне за спину, — Здравствуй, Феофан, — поздоровалась хранительница.

Обернувшись, заметила, что домовой стоит на лавке и активно жестикулирует зеркальцу. Намекая, мол, только ляпни — разобью нафиг.

— Не мешай! — я отодвинулась подальше от вредного духа и для верности взяла зеркальце в руки, — Поможешь?

— Так правду говорят, что Яга-то смогла, нашла способ и сбежала. А заместо нее теперь ты, значит, — Лара буравила меня своими острыми глазками, изучала, что-то прикидывала, а затем произнесла, — Как Яга сбежала — про то мне неведомо, скрытная бабка была. Знаю я один способ, но…

— Зеркальце, миленькое, родненькое! — я сложила руки домиком, — Помоги!

— Так-то ждать надобно, пока Купала наступит. Коли найдешь цветок папоротника, так любое желание исполнится.

— И когда у нас Купала? — поинтересовалась я у насупившегося Феофана, чуя подвох.

— Летом, — пробурчал он.

— Твою ж мать… — все, что смогла ответить я.

— Но… — обнадеживающе отмерло зеркальце, — Я б к Василисе посоветовала сходить. Она не зря премудрая, может, подскажет чего.

— Василиса, значит. А где искать-то ее? — изображение хранительницы пошло рябью, заставляя меня занервничать, — Эй, куда? Адрес! — я провела рукой по поверхности зеркала.

— Клубочек возьми, нить путеводная приведет, — произнесла напоследок Лара и отключилась, в смысле, зеркало вновь отражало мою физиономию.

— Сла-а-а-вочка, раскрасавица, яхонтовая моя, брульянтовая, зачем тебе к зазнайке идти? — принялся подлизываться Феофанушка.

С каждым словом он придвигался все ближе и ближе, пока не ухватил меня за локоток, — Оставайся, смотри, красота-то вокруг какая! Болота, леса непролазные! Будем с тобой хозяйство вести. Сейчас солнышко пригреет, травка всякая нарастет, чаек ароматный с пирогами пить станем… — соблазнял меня перспективами домовой.

И я так живо вдруг себе все представила: и самовар, и пироги… Живот заурчал, напоминая о себе.

— Пироги. Точно, Феофанушка, накрывай на стол. Перекусим — и в путь, — постучала я по самобранке рукой.

Повздыхав, домовой шепнул скатерке заказ, и на столе появились две тарелки, чугунок ароматных щей да пара ломтей черного хлеба.

— А ложки? — напомнила я, — Не через край же хлебать.

— На кухне возьмешь, неча волшебство переводить.

Феофанушка спрыгнул с лавки и поплелся к печке, ловко забрался на лежанку и закрыл за собой занавеску, отгораживаясь от меня. Все ясно, обиделся. Ну да, дело хозяйское. Я здесь задерживаться не собираюсь, мне домой надо. Отобедав, я поблагодарила скатерть и попросила прибрать посуду. Вообще, не рассчитывала на то, что скатерть послушается, но тарелки и чугунок исчезли мгновенно.

— Вау, слушай, волшебная скатерть, а наколдуй для Феофанушки…

И тут я задумалась, чем бы побаловать обиженку? Занавеска колыхнулась, выдавая, что домовой прислушивается к моим словам.

— Подсластим пилюлю расставания? — шепнула я самобранке пожелание, и на столе появился торт «Птичье молоко».

Рядом я положила волшебное зеркальце. Вещь дорогая, пусть останется в родном мире. С собой его брать не стала.

Путеводный клубок обнаружился среди вещей в сундуке, там же, где я нашла свою обновку. Этакий навигатор на славянский манер работал очень просто. Стоило только кинуть его перед собой и произнести, куда мне нужно, клубок мохеровых ниток рванул по заданному маршруту. Только гляди, не отставай. Уже добежав до края леса, я вдруг обернулась на домик. В лучах заходившего солнца он выглядел таким родным и уютным, что сердце сжалось от тоски. Странное иррациональное чувство. «Да еще и с Феофанушкой нехорошо получилось, — устыдилась я, — Но не оставаться же мне тут в самом деле?» И я поспешила за путеводной звездой, в смысле, нитью, которая скрылась за мохнатой елью.

***

— Попрощалась она, — ворчал домовой, слезая с печки, — До завтрева, милая, до завтрева. Куда ты теперь от нас? Правильно, нашенская ты, смирись. Я же смирился с такой бестолковой… Ну-ка чего ты там наколдовала? — запрыгнул на лавку к столу Феофанушка и уставился на диковинное угощение.

***

Солнце уже давно коснулось линии горизонта, а клубок все бежал и бежал вперед, не сбавляя темпа. Мои силы были на исходе, таких марафонских дистанций я не бегала никогда. Мы, люди двадцать первого века, избалованы прогрессом в виде такси, автобусов и метро. Наши ноги не приспособлены к таким нагрузкам. Интересно, какой километраж я набегала за сегодня? Ступни гудели, отказываясь идти дальше. Перспектива вырисовывалась так себе — ночевка в лесу. А ну как, волки или медведь? А еще змеюка может выскочить. Я поежилась от такой перспективы.

— Клубень, тормози, — потребовала я, и нить замерла на месте в ожидании дальнейших указаний, — Не могу больше, ночуем тут.

Я выискала глазами елку пораскидистее и забралась под нижние ветви, как в домик. Глаза сомкнулись сами собой, и я провалилась в сон.

Мне снился Кощей, точнее, мое утреннее пробуждение в его кровати. Что скрывать, он мужик видный, хоть и нечисть. Тем более, что я так для себя и не поняла: было что али нет? Если нет, то даже жаль. Ну где я в нашем мире такого красавца найду? Не говоря уже о том, чтобы в постель затащить. Ну так вот, пробуждение было приятным от поглаживаний моего совершенно обнаженного живота. Тепло от