— Она недостойна, чтобы к ней обращались “мисс”! — голос её был такой холодный, что меня пробрало до костей. — Вставай, живо! — мама обратилась ко мне. — И немедленно ступай в свою комнату!

Повторять мне было не нужно, я и так хотела, как можно быстрее, остаться одна…

— В скором времени всё королевство будет судачить об этом, — услышала я, перед тем как войти в дом.

Однако прошёл день, прошёл ещё один — никаких заметок и статей в газетах не было. Видимо, семья Голден позаботилась о том, чтобы никто ни о чём не узнал.

Говорят, что дома и стены помогают. Бред! Мне не помогли. Я даже уснуть не могла спокойно. Боялась закрыть глаза. Когда видишь лицо любимого человека, а он смотрит на тебя с такой ненавистью и злобой. Когда чувствуешь на своей щеке боль от хлёсткой пощёчины. Когда ощущаешь жар от магического огня. Это невозможно забыть. Невозможно просто так выкинуть из головы…

Меня начали мучить ночные кошмары, и я пару раз просыпалась в холодном поту. Единственное, что меня хоть как-то успокаивало это ночные прогулки по нашему саду. Свежий, прохладный воздух, аромат роз. Я куталась в шерстяной плед, усаживалась на скамью и смотрела в пустоту. Бывало, засыпала прямо в саду.

Так продлилось примерно недели две. С мамой я почти не разговаривал, отец закрылся в своей лаборатории.

Предполагаемого разговора с папой так и не случилось, и я уже успела облегченно выдохнуть. Все мои предположения оказались только предположениями, и от меня, слава небесам, отстали, но… Примерно за неделю до моего отъезда в академию, папа всё же позвал меня в свой кабинет.

Мне было страшно, всё тело трясла мелкая дрожь.

Что он мне скажет? Будет ли этот разговор об Алексе и его семье?

“Уф-ф-ф, нужно собраться духом”.

Я постучала три раза и тихонечко проронила:

— Можно войти?

— Проходи, — отозвались с противоположной стороны.

Открыв дверь, я застала отца за письменным столом.

— Присаживайся, — папа кивком указал на стул, стоявший напротив, — нам с тобой предстоит непростой разговор.

Я тут же напряглась, точно тетива лука и поджала губы. Смотря на отца немигающим взглядом, я даже вдохнуть боялась.

— Я сейчас пишу письмо, — продолжил он, не сводя глаз с самопишущего пера, — в твою академию.

Сердце застучало сильнее и переместилось куда-то в район желудка.

— И что же в этом письме? — я с трудом сглотнула налипший на горло тугой комок.

— Я постарался весьма доходчиво объяснить ректорату то, что ты больше не сможешь учиться в академии Ломарда, — холодно отчеканил отец, отложив перо и бумагу в сторону.

Глава 6

Мир вокруг меня в который раз обрушился. И больше не было ничего, кроме пустоты и мрака. Не хватало мне предательства Алекса, теперь родители решили подложить мне свинью.

Это… это несправедливо и подло.

Может, отца подговорила маменька, и они решили мне таким образом отомстить? Решили отомстить своей родной дочери за то, что лишила их тёплого места в столице.

Меня покоробило, сердце съёжилось в комок, а потом вдруг хлопнуло, стало огромным и тяжёлым. — Почему вы так ненавидите меня? Всё из-за того, что я отказала Алексу? Этому напыщенному золотому индюку, который не постеснялся поднять на меня руку! Который изменил прямо на нашей свадьбе с моей лучшей подругой? Алекс угрожал мне! И вы готовы рисковать моей жизнью?

О, небо, неужели я сказала это? Прямо в лицо отцу!

Я задыхалась, меня лихорадило, позвоночник прошиб холодный пот, а тело закололи миллионы острых жалящих игл. Я сказала отцу то, что думаю. В порыве эмоций мне ещё хотелось упомянуть Элли. Поведать о том, что она несчастлива в браке. На душе заскреблись кошки. А может, на неё тоже надавили в своё время? Или, быть может, она хотела уйти, когда узнала, что Маркус ей изменяет? Но ей не дали этого сделать.

— Я более не могу платить за твоё обучение, — странно, но папа остался совершенно спокойным, даже бровью не повёл. — Все наши деньги сейчас застряли в столице, я дал добро на строительство новой аптечной сети.

— А что же деньги Голденов? Маменька сказала…

— Они лежат в банке на моём счету, но я бы не хотел их брать. Так что замужество единственный для тебя выход окончить академию.

— Это не выход, — парировала я, — это тупик. Алекс мне весьма доходчиво объяснил, что после свадьбы я должна буду отчислиться из академии, — встав с кресла, подошла к окну. Горло сдавливал спазм, перекрывая дыхание. Я пыталась втягивать мелкими глотками воздух, но и его мне критически не хватало. Перед глазами замелькали разноцветные мушки. — Истинность — это не дар небес, — прошептала я, всматриваясь вдаль и сдавливая своё запястье, на котором “красовалась” золотая вязь. — Истинность — проклятие. Сначала Элли, сейчас я. Мы будто не принадлежим себе. Но ты ведь знаешь, как избавиться от этого? — я развернулась к отцу, да так резко, что даже закружилась голова.

— Избавиться от метки? — папа помотал головой. — Никогда не слышал о таком.

— Если ты не слышал, это не означает, что способа нет!

— Мари, — в папином взгляде зародился нехороший блеск, — ты отходишь от темы нашего разговора.

— Я поеду в Ломард! — гордо приподняла подбородок.

Пусть я её не закончу, но у меня хотя бы будет шанс узнать об этой треклятой метке. В академии находится самая обширная библиотека во всём королевстве, и там, уверена, я смогу что-нибудь отыскать.

— Марианна, — отец насупился, — ты разве меня не слышала? У меня нет денег на взнос.

— У тебя нет, у меня есть. Неужели забыл, что я получала стипендию. Мне удалось скопить немного, на весь взнос не хватит, но на половину я точно наскребу.

— Мари, — папа сокрушённо помотал головой, — я не… — он не договорил.

Внезапно на улице поднялся сильный порывистый ветер, деревья в саду зашелестели, в воздухе вихрем завертелись облачка пыли, вдалеке прозвучали крики и нервные восклицания слуг, а после я увидела, как в окне отразилась золотая чешуя. Сердце в этот момент провалилось вниз, ладони похолодели, и я едва не рухнула на плиточный пол, потому что ноги мои подкосились.

В саду, прямо напротив окна папиного кабинета,