Эта комната действительно была когда-то очень красивой. Но сейчас тут царило запустение. Деревянный паркет истерся и потрескался, превратившись в ветхие доски. Обивка на стенах протерлась почти до дыр и практически потеряла свой цвет. Каркас кровати покрылся ржавчиной, пружины нещадно скрипели. А балдахин разве что на лоскуты не распадался...

Ага! А вот и зеркало!

Мой взгляд натолкнулся на старенький, потертый, хоть и изящный туалетный столик на кривых ножках, стоявший в дальнем уголке.

В комнате царил серый, пыльный полумрак. Окна были занавешены плотными шторами. Когда-то они были, скорее всего, синими, но сейчас ткань казалась грязно-сизой.

Интересно, когда их в последний раз стирали?

С трудом преодолевая слабость, - похоже, я не ела недели полторы, не меньше! - я поднялась с кровати и, цепляясь за всё, что стояло на пути, проковыляла к окну. Резко распахнула шторы и едва не закашлялась от взметнувшихся клубней пыли.

Ох! Понятно... Похоже, мне предстоит грандиозная работа, чтобы привести этот дом в более или менее человеческий вид.

В спальню хлынул яркий солнечный свет, мгновенно подсветив всю летающую пыль. Казалось, в воздухе рассыпали золотую пыльцу, которая сейчас весело кружилась по комнате.

Сюда бы пылесос... с пароочистительной функцией. Я с тоской вздохнула.

Но зато теперь я могла себя как следует рассмотреть!

Затаив дыхание, я подошла к туалетном столику и... посмотрела в зеркало.

На меня глядела худенькая, хрупкая девушка в грязно-белой, почти необъятных размеров, ночной сорочке. Бледное, как саван лицо. Впалые щеки. Острые, выпирающие ключицы. Густые, каштановые волосы спутанными прядями спадали чуть ли не до пояса. И огромные, в пол-лица, темно-карие глазищи, обрамлённые длинными, густыми ресницами.

Я приблизила лицо к зеркалу.

Так вот, какая ты, Джейн Лоусон...

Медленно провела пальцем по щеке. Кожа ощущалась мягкой, нежной, как у младенца.

Внезапно, в глазах что-то блеснуло. Словно искорки вспыхнули в радужках.

Я резко отпрянула и энергично помотала головой. Это, верно, глюки. От слабости. Или солнечный свет так странно отразился.

Снова приблизилась к зеркалу, пристально глянула себе в глаза и... оцепенела. Радужки снова вспыхнули крошечными, золотистыми огоньками. Лишь на мгновение, но совершенно отчётливо.

Так. Похоже, у меня теперь не только другое тело, другое имя и другая жизнь... но и магия.

Глава 8

Но ведь такого же не бывает? Разве что в сказках или фэнтези-романах. С другой стороны, еще вчера я не верила, что можно умереть в одном мире и проснуться в другом... Так почему в это мире не может существовать магия?

Я устало потерла виски и привычным движением попыталась взъерошить волосы. Черт! У меня же теперь длинные локоны.

Чуть не рассмеялась. Тело другое, а телесная память сохранилась от старого.

- Дженни, детка! Я уже иду!

В коридоре раздались торопливые, чуть шаркающие шаги. А еще через секунду дверь распахнулась, и на пороге показалась няня с подносом руках.

- О! - она изумлённо уставилась на меня. - Ты уже встала? Да как же так? Да зачем? Тебе же лежать надо!

- Да належалась уже на сто лет вперед, - буркнула я, нехотя оторвав взгляд от зеркала.

Ладно, с этой странной магией мы разберемся потом. Как говорил наш преподаватель по логике, проблемы надо решать по мере их поступления и значимости. А сейчас самое значимое было привести моё истощенное тело в нормальное состояние. А потом заняться домом.

- Ханна, открой окна, пожалуйста. Тут совершенно нечем дышать.

Воздух в комнате действительно был тяжелым и спертым. Пахло затхлостью и плесенью.

- Окна открыть? - глаза старушки округлились.

Я тяжело поднялась со стула и проковыляла обратно к кровати. Эти несколько шагов выжали меня до предела, и когда я опустилась на матрас, на лбу у меня выступали мелкие бисеринки пота.

- Да. А что такого? - я непонимающе взглянула на Ханну.

- Так ты же сама приказала занавесить все окна.

- Я? - это вырвалось непроизвольно, и я прикусила язык. Еще немного, и няня сочтет меня сумасшедшей. - Мммм... - мозг лихорадочно соображал. - Ну... я передумала. Теперь мне нужен свежий воздух и солнце.

Старушка подозрительно посмотрела на меня. В глазах мелькнуло беспокойство. Но она всё же поставила поднос на прикроватный столик, подошла к окну и распахнула обе створки.

В комнату хлынул поток свежего, утреннего воздуха. Казалось, эту темную, затхлую комнату оросили хрустальным дождём.

Я с наслаждением вдохнула. На дворе явно стояло позднее лето. Лёгкие заполнил аромат мокрой земли, сочной травы и сухой, нагретой солнцем коры. А еще кисленький запах клёна с пряными оттенками каких-то полевых цветов.

Никогда не думала, что можно испытывать такое удовольствие от простого вдоха... Губы сами собой растянулись в улыбке.

- Уже гораздо лучше! - я откинулась на подушки. - После обеда выйду в сад.

- В сад? - глаза няни стали уже не круглыми, а квадратными. - А как же солнце?

- А что не так с солнцем?

- Так ты же ненавидишь его. Мы в прошлом году извели семь банок пахты, чтобы убрать загар... А ведь ты всего разок на пикник сходила.

- О, - опешила я, не зная, что сказать.

С другой стороны, теперь понятно, почему я такая бледная. Оказывается, не только из-за лихорадки.

- Дженни, с тобой всё в порядке? - лицо няни приблизилось к моему почти вплотную, и серые, цепкие глаза пристально уставились в мои. - Тебя как подменили, ей святые праведники!

Я опустила взгляд.

- Да, всё хорошо, - пробормотала едва слышно, стараясь чтобы голос не слишком дрожал. - Просто... просто болезнь часто меняет людей.

Няня еще несколько секунд озадаченно смотрела на меня, потом вздохнула и уселась на покрывало.

- Ладно, детка, тогда поешь, - она протянула мне ложку.

И тут меня ждало очередное открытие. Скорее, неприятное.

То, что Ханна назвала супчиком, оказалось светло-желтой водичкой, в которой одиноко плавало несколько кружочков морковки и чего-то светло-зеленого. Похожего на сельдерей.

- Эмм, - я зачерпнула ложкой эту пародию на суп. Попробовала и едва не поморщилась. Так и есть. Недосоленная, пустая вода. Почти безвкусная. - Ханна, это всё?

Нет, с таким питанием я никогда на ноги не встану!

- Так ты же никогда не ела ничего другого, - няня явно впала в ступор. - Всё боялась поправиться. Просила только слабый