Она смеется, и ее смех такой же глухой, как удары посоха о землю… или чем бы ни было то, что у нас сейчас под ногами. Все густо заволокло туманом.

– Я так не думаю. Но некоторые из вас, людей, полагают именно так. – В ответ на мой непонимающий взгляд она добавляет: – Ты поклоняешься другому богу.

– Различия во взглядах не создают врагов, разве что среди дураков, – отвечаю я.

– А ты не дурак? – И снова она говорит просто и с любопытством. – Я стараюсь не быть им.

– Многие дураки тоже стараются. – Прежде чем успеваю ответить, Абноба улыбается и стучит посохом. – Но настоящие дураки – это те, кто думает, что знает все. Это то, что я ценю в твоих убеждениях, человек. Замысел жизни непознаваем. Именно тогда, когда люди начинают верить, что знают все, они больше всего проявляют свою глупость.

– Эта философия такая… – Фрици тяжело вздыхает, не желая высказывать свои мысли. – Но я считаю, что мы находимся в центре важного события, которое, возможно, требует некоторой срочности.

– И тебе не терпится вернуться к тому, что должно быть сделано? – спрашивает Абноба.

Фрици наклоняет голову, ее светлые локоны падают ей на глаза.

– Нет, – отвечает она так тихо, что я едва могу расслышать.

– Что ж, это хорошо, дорогая, – замечает Абноба, протягивая руку, чтобы потрепать Фрици по щеке. – Вы, молодые, всегда что-то делаете. Но порой полезно сделать паузу и подумать. – Она поворачивается ко мне с вспыхнувшим в глазах огоньком. – Чтобы поведать историю. Мои сестры и я, мы не принадлежим к вашему миру. Но мы пришли сюда в поисках…

Она надолго замолкает, так что мы с Фрици переглядываемся, удивляясь.

– В поисках чего? – уточняю я.

– О, разных вещей, – Абноба пренебрежительно взмахивает рукой. – Но когда мы прибыли сюда, мы принесли с собой немного нашей магии. А магия – это дикая вещь, не так ли? – Она издает гортанный звук, обращаясь к Фрици, и я не сразу понимаю, что это смех. – Волшебство нельзя остановить, его можно только отсрочить. Поэтому мы с сестрами посадили Древо, чтобы замедлить его. В то время этот мир был совсем новым. Мы хотели помочь человечеству вырасти, но при этом хотели и защитить наших детей.

– Я думал, об этом заботилась Перхта, которая была Матерью, защитницей, – говорю я.

– А я думала, тебе понравится идея, что три бога являются единым целым, – осаждает меня Абноба.

Я выпячиваю подбородок, соглашаясь с весомостью ее замечания.

– Мы не предполагали, что вырастет так много стен, – продолжает она. – Стена, которая будет препятствовать магии. Стена, которая будет защищать Источник. Стена, которая будет защищать от римлян. И они тоже построили стены, эти римляне. Лимесы, чтобы оттеснять людей. Стены вокруг ваших городов, вокруг амфитеатров, вокруг домов.

– Стены могут защитить, – замечаю я.

Абноба медленно кивает:

– Могут. Но все стены, которые когда-либо возводились, однажды должны рухнуть.

Фрици резко вздыхает, ее ладонь становится влажной. Я знаю, о чем она думает. Я тоже этого боюсь. Стена вокруг Источника уже рухнула. Дитер воспользовался пламенем, охватившим его тело, чтобы поджечь Древо.

Я помню свет. Трудно думать, находясь в этом туманном месте, куда привела нас богиня, но я помню свет.

Я помню огонь.

Однако я больше не уверен насчет времени. Привела ли нас богиня в это пограничное пространство до или после того, как стало слишком поздно что-то сделать с огнем, охватившим Древо?

– А… – Я сглатываю. – А сегодня тот день, когда падет Начальное Древо?

– Какое это имеет значение для тебя, человека без магии?

Я не уверен. Я солдат, а не генерал на этой войне. Фрици знает – не только о том, чего хочет Совет и чего хотят богини, но и о том, чего хочет она сама. Свобода для колдовства, доступная каждому магия, не ограниченная жесткими правилами Источника. Я бросаю на нее взгляд и убеждаюсь, она знает, что сказать. Но она ждет, когда заговорю я. И Абноба тоже.

– Какое это имеет значение для тебя, Отто? – повторяет Абноба, но в этот раз мягче.

– Мне нравится иметь доступ к магии, – наконец отвечаю я. – Я раньше не понимал этого – как можно хотеть того, чего у тебя никогда не было? Если никогда не верил, что это возможно? Но теперь я знаю, что это возможно, и это то, чего я хочу.

До появления в моей жизни Фрици я никогда не ощущал внутри той пустоты, которую можно наполнить магией.

Ее магией.

Губы Абнобы вздрагивают, но я не даю ей возможности заговорить и продолжаю:

– Но не хочу этого ценой магии Фрици.

Фрици вопросительно смотрит на меня:

– Моя магия…

Я прерываю ее:

– Если бы не было ограничений, если бы магия была доступна каждому, как того хотела Хольда, я бы никогда не исчерпал силы Фрици, она бы не оказалась в ловушке Дитера и ничего этого бы не случилось.

На лице Фрици мелькают эмоции, но выражение ее невозможно прочесть.

– Я должен был использовать ее магию, чтобы защищать ее, но у меня ничего не получилось. – Я произношу эти слова так, словно это покаяние, но мои глаза устремлены на Фрици, на единственную, кто может отпустить мои грехи.

– Ты выжил. Я выжила. Этого достаточно, – бормочет Фрици. Она хочет, чтобы эти слова были предназначены только для меня, но в тишине этого места ее голос разносится эхом.

Я качаю головой:

– Этого недостаточно. – Я поворачиваюсь к Абнобе: – Одного выживания недостаточно. Почему все люди не могут иметь доступ к магии? Не только посредством заклинаний, но и так, как Фрици, владея дикой магией? – спрашиваю я. Я ненавижу свой жалующийся тон, но в Абнобе есть что-то – ее глубокие морщины, бабушкины глаза, – что заставляет меня чувствовать себя в безопасности, расспрашивая ее, как ребенок.

Богиня поворачивается к Фрици:

– Это то, о чем просила тебя Хольда: показать ведьмам, что дикая магия – не зло и что у них есть доступ к большей силе, чем мы заставляли их верить.

– Не только у ведьм. – Взгляд Фрици вспыхивает. – У всех людей должен быть выбор, возможность получить доступ к магии. – Ее голос тверд.

– Поначалу мы старались, чтобы наша магия хранилась в тайне, – говорит Абноба. Она выглядит так, будто обдумывает слова Фрици. – Только несколько избранных имели к ней доступ. Дары могут стать бременем. А потом, когда те, кто не владел магией, начали преследовать тех, у кого она была…

Древние племена, римляне, сражения.

– Вы попытались создать безопасное убежище, – прерывает Фрици. – Источник.

Абноба кивает.

– Но мы также верим в право выбора, – говорит