В пруду была голова.

Голова Бориса.

После этого открытия утро было безнадёжно испорчено. Гости постепенно просыпались после пьянки. По мере того, как новость переходила из уст в уста, среди присутствующих появлялись подозрительные взгляды. Серьёзность произошедшего висела в воздухе, как туман за окном. Фиби, вернувшись в дом, сразу заперлась в своей комнате. Я понимала, насколько всё это было тяжело для неё. Жаль, я не успела быстрее закрыть ей глаза и избавить её от этого образа. Что толку от такой подруги как я, если я даже не могу уберечь её от ужасов, которые преследуют меня?

Был только один человек, который обладал достаточной смелостью, чтобы сделать это, но в данный момент я была слишком сердита на него. Особенно после того, как он совсем не деликатным способом показал мне, что он не спускает с меня глаз. Было ли это предупреждением с его стороны? Видел ли он, что произошло между мной и Виктором? Я очень надеялась на то, что он не видел этой сцены, особенно учитывая то, что Виктор всё ещё был жив, а не составлял компанию своему другу в пруду.

Закрывшись в комнате, я попыталась успокоиться, заставляя себя дышать глубже и меряя пол шагами. Я сильно вспотела, несмотря на то что на мне было надето лишь тонкое шёлковое платье. Я убрала волосы в пучок, чтобы было не так жарко.

Бросив взгляд в зеркало, я увидела грустное отражение самой себя. Холодная синева моих глаз была слишком бледной, я выглядела так, будто слишком много повидала за своё короткое время пребывания на земле. Я больше не узнавала себя. Так много всего произошло с тех пор, как я вернулась в город. Я даже подумала, не лучше ли мне было остаться в деревне. Может, это было эгоистично с моей стороны – вернуться в цивилизацию. Я представляла опасность для всех окружающих.

К вечеру того же дня напряжение так и не ослабло. Моя депрессия медленно трансформировалась в нечто новое: ярость. Я же совершенно ясно дала ему понять, что он должен был оставить меня в покое ради моего собственного психического благополучия. Казалось, он был твёрдо настроен на то, чтобы я никогда не знала покоя.

Часть этой ярости была направлена на меня. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что поддалась на ухаживания Виктора и поцеловала его, хотя и задавалась вопросом, а не могло ли всё быть по-другому между нами, не появись Сайлас в моей жизни. Такой типичный, скучный, здоровый роман. Нечто вяло текущее, стабильная жизнь. Но в то же время я знала, что не смогла бы долго выдержать спокойную размеренную жизнь, особенно теперь, когда я знала, как это было захватывающе – быть с Сайласом. Каким бы навязчивым и пугающим он ни был, он пробуждал что-то глубоко внутри меня, и я не могла не обращать на это внимания. Возможно, я просто пристрастилась к адреналиновому кайфу.

Мой ужин остыл. Как бы мне ни хотелось есть, но аппетит пропал. Моё разочарование от сложившейся ситуации закончилось слезами, когда я встала из-за переполненного стола. Я была причиной слишком многих невинных смертей. В этот момент я задалась вопросом, приблизится ли когда-нибудь количество невинных жертв к количеству тех, которые я считала виновными и собственноручно отправила на небеса.

Я старалась подавить наворачивающиеся слёзы, пока не оказалась за надёжно запертой дверью спальни. Я толкнула её и упёрлась лбом в дерево, затем всхлипнула, пытаясь взять себя в руки, постучав лбом о дверь.

– Ты прекрасна, когда злишься, – прошептал Сайлас мне в шею.

Внутри меня что-то зашевелилось, словно щёлкнул смычок скрипки, когда давление стало невыносимым. Я повернулась и отвесила ему звонкую пощёчину. Должно быть, я не рассчитала свою силу, потому что он споткнулся после того, как громкая затрещина приземлилась на его щёку.

– Ты хуже всех умеешь следовать указаниям! Даже ребёнок умеет лучше контролировать себя, чем ты! – выругалась я.

– Я могу объяснить…

– Что тут объяснять? Ты не можешь просто брать и убивать каждого, кто оскорбляет меня! Если бы ты решил отправить на тот свет каждого мужчину, когда-либо обидевшего меня подобно Борису, то, наверное, половина мужчин, с которыми я встречалась в своей жизни, уже плавала бы в Темзе!

– Я никому не позволю разговаривать с тобой в подобном тоне, – его глаза сузились. – Разве он не заслужил такой участи?

– Я вполне могла справиться с ним сама. Если бы я хотела его смерти, я бы сама убила его, – я потёрла виски, чтобы не довести себя до мигрени. – Ты забыл, кто я такая? Ты подвергаешь меня ненужной опасности, пытаясь устроить всё за моей спиной. С каких это пор ты решил, что я не в состоянии справиться со своими проблемами?

Сайлас придвинулся ближе ко мне.

– Ты можешь справиться сама, говоришь? Ты так в этом уверена? Потому что, если мне не изменяет память, ты слишком часто попадаешь в неприятности, – он навис надо мной, воздух между нами был плотным. – Я помню, какой беззащитной ты выглядела, когда плакала на ступеньках, умоляя меня спасти тебя от монстра на твоей кухне.

Я открыла рот, не находя нужных слов, чтобы бросить их ему в ответ. В тот момент я чувствовала одно лишь презрение.

Он вздохнул и покачал головой.

– Нет, я вовсе не это хотел сказать.

– Думаю, ты уже сказал достаточно, – вздохнула я. – Уходи.

– Нет.

– Сайлас, я буду кричать.

– Не будешь.

Я глубоко вдохнула, и он быстро зажал мне рот рукой, заглушая крик, готовый сорваться с моих губ, вызванный каждой каплей гнева, которую я держала в себе.

– Ради всего святого, Алина! – он оттащил меня от двери и толкнул на кровать с такой силой, что я ударилась об изголовье.

– Отстань от меня! – закричала я на него, карабкаясь вверх, пока моя спина не оказалась прижатой к стене. Я схватилась за пульсирующий затылок, пытаясь унять колотящуюся боль. Подавляя слёзы, я старалась не показывать, что мне было больно или что он меня напугал.

– Ты закончила? – устало спросил он меня.

– А ты?

– Зависит от тебя. Ты всё ещё злишься?

– Конечно, да.

– Тогда нет, я ещё не закончил, – он подполз поближе ко мне.

Моя нога вытянулась, чтобы пнуть его, но он поймал её на лету, заставив опуститься обратно. Его тело возвышалось надо мной, когда я лежала под ним.

Обычно он пытался успокоить меня с помощью ласки, поцелуев или прикосновений. Но не