― Не прикидывайся дурой! ― гаркнул неадекватный. За его спиной гневно сопели свиристелки Парси. ― Твоё поведение, как его нам понимать⁈

― А что с моим поведением не так? ― невинно похлопала ресничками, герцога знатно перекосило, он вновь потянулся ко мне, но, сообразив, всё равно не достанет, как-то подозрительно успокоился, откинул хвост волос за спину и нехорошо сощурился.

― Юродивая, ты вообще страх потеряла? ― пилой завопила Сабрина из-за отцовского плеча. ― Как ты смеешь держать нас на улице, как каких-то простолюдинов и выставлять род Парси на посмешище⁈ Быстро впустила нас в особняк и позаботилась о комфорте!!! Отец, ну, скажи ей!

― Эндольф, поведение твоей дочери переходит всякие границы, уйми её! ― ледяным тоном вклинилась герцогиня, окатив меня холодным презрением. Пф, тоже мне, царица Савская.

― Сьера… ― опять начал шипеть папенька. ― Ты нарываешься!..

― Я? Вообще ни разу. Не я же прикатила на ваши земли без приглашения и пытаюсь качать какие-то права.

У всей родни вытянулись лица. Нет, ну, а на что они вообще надеялись? В их ножки упаду и стану выполнять все прихоти? Да с чего⁈ Я больше не являюсь их собственностью, правда, будь на моём месте настоящая Сьера, боюсь, девочке пришлось бы несладко.

― О, магия, что это за речи? Как она смеет разговаривать с нами в таком тоне?

― Юродивая.

― Сьера!!!

― Так, стоп! ― выставила ладонь, холодно чеканя: ― Довольно. Никуда я вас пускать не собираюсь, это ясно? Вы мне уже давно никто, так, мелкая досадная неприятность, с которой не желаю иметь никаких дел. Быстро говорите, чего от меня надо, и проваливайте поздорову, пока вас действительно не вышвырнули за стены, как котят. Это мои земли, и вам здесь не рады.

…На улице с каждой минутой становилось все оживленнее. Народ моего города высыпался из своих домов, подобрались поближе и сейчас грели уши, а после прозвучавших моих слов посыпались возмущенные шепотки, нечто вроде: «Чужие! Гнать их в шею. Неприятности. Как они смеют с леди так говорить?» Вышли и Морев с Суин, и даже Камилла, но последняя пока находились на расстоянии, зная: если что, я их сама позову. Камилла хотела, только, заметив мой отрицательный жест, мрачно поглядывала на длинные ногти.

Морев грозно хмурился, поигрывая в пальцах металлическим мячиком, кинь таким, и может быть даже трындец, если в голову. Заметили оживление и Парси: растерянно оглядываясь, они неосознанно сбились друг к дружке.

― Ну? Так что вам от меня надобно, папенька?

Герцог подобрался, одернул горловину пальцем.

― Нам стало известно о твоём незавидном положении вдовы, ― буркнул Адольф, ― решили приехать и поддержать родную кровинку.

― А заодно перепродать родную овдовевшую кровинку кому-нибудь ещё? ― уточнила насмешливо.

― Да! И что в этом такого⁈ О тебе, между прочим, печемся! Ты, неблагодарная, вообще должна была после смерти мужа вернуться в отчий дом, а ты что сделала? Решила своевольничать? Как только осмелилась! Плохо тебя воспитала твоя мать!

Герцогиня от неожиданности подавилась воздухом, ошеломленно уставившись на покрасневшего супруга. Даже Сабрина растерялась.

― Мать? Моя мать мертва.

― Да что ты вообще знаешь⁈ Всё, хватит. Открывай эту чертову калитку и позволь своей семье отдохнуть с дороги наконец! А завтра мы с тобой обговорим детали твоего нового брака, я покажу тебе фотоснимок твоего нового супруга и господина, он, конечно, не так молод, как предатель Мортель, но тоже вполне себе ничего.

― А если я не хочу? ― вскинула бровь.

― Да кто тебя спрашивает?!! Женщина обязана быть замужем, ты вдова, второсортный товар, а я о тебе пекусь. Вот и цени нашу о тебе заботу! Через две недели обвенчаешься с подобранным мной лордом, и точка!

Небо резко потемнело. Налетел такой порыв ветра, что с герцогини сдуло парик. Схватившись за короткие лохмы, она побледнела и тоненько завизжала, однако визг потонул в тихом и ну очень мрачном:

― Не понял. Ты собрался выдать замуж за непонятно кого мою жену? Совсем охренел?

Адольф икнул и обернулся, посерев до состояния грязи под ногами. Привстала на носки, невольно вздохнув, любуясь невозможно инфернальной фигурой Темнейшего, вокруг которого догорали язычки портального перехода.

― Ты!.. Вы… кто? ― голос батеньки задрожал.

Фигура в черном плаще наклонился:

― Твоя смерть, если ещё раз посмеешь хоть дыхнуть в сторону моей жены, ― и более дружелюбно протянул руку, закованную в черную перчатку, которую Парси легонько тронул. ― Верховный инквизитор, кейн Хард. Темнейший.

― Ик. А кто ваша жена, почтенный Темнейший? ― потупел батенька.

― Ваша дочурка. Один косой взгляд — и я с удовольствием накормлю всеми непочтительными свой огонь, ясно изъясняюсь?

Маменька с надрывным «ох» упала в обморок. Никто её ловить, к слову, не стал, с земли донеслось обиженное сопение. Сабрина блаженно захлопала ресницами, прижав руки к груди, чем заслужила мой убийственным взгляд. А папенька разыкался.

― Но как же, почему об этом ещё нигде не сказано?

― Потому что потому. Скоро будет сказано, остальное — не вашего ума дело, милейший.

Пауза. Тяжелая, задумчивая. Прожужжала громко пчела.

― Понятно, господин. Раз такое дело и Сьера уже пристроена в ваши суровые лапы, то есть руки, мы пойдем. Можно? ― искренняя надежда.

― Идите. И настоятельно рекомендую без приглашения более не заявляться к нам.

― Конечно-конечно.

Парси покинули город, будто за ними волки гнались. Потом ещё неделю смешливая молва по городу ходила, что герцоги прикатили, все из себя такие важные, права качали, а убежали после встречи с лордом, поджав трусливый хвост.

А я с удовольствием прижалась к своему грозному муженьку, вдыхая удивительно родной запах, его запах.

― Ты рано.

― Итан расщедрился на артефакт перехода.

― Дорогая штука. Но я очень рада.

― А я рад, что ты мне рада.

За спиной тактично-иронично кашлянули.

― Камилла, чего тебе?

― Да так, пришла поприветствовать тебя, братец, и пригласить в дом, довольно народ тешить.

А, кстати, да. Двинулись троицей к парадному.

― Камилла, мне кажется, я тебя оставлял, чтобы ты приглядывала за моей женой. Какой нечисти ты стояла в сторонке, ресничками хлопала?

― Это я попросила Ками не вмешиваться. Я справлялась.

Инквизитор проворчал себе нечто под нос на незнакомом наречии. Переглянувшись с Ками, весело улыбнулись. В компании брата и сестры кейн Хард я ощущала себя на редкость хорошо, прямо как дома.