― Твою материнскую дивизию. Только не это!

Глава 62

На всех парах к нашей провинции мчалось семейство Парси под предводительством главного гада этой семейки и родного папаши бедняжки Сьеры — тот самый Адольф, ой, то есть Эндольф. Собственно, имя Адольф этому мерзавцу больше к лицу, и именно фантомный ужас хозяйки тела я испытала при осознании, что этот гад вместе с другими глав-гадами из семейства скоро станет топтать брусчатку моих земель! Меня аж затрясло, только теперь от ярости.

― Вот же мерзость, ― сплюнула, сжимая кулаки. ― Чего им здесь надо⁈

Право, о чём это я? Несложно догнать, чего на самом деле этим недо-герцогам понадобилось. Удивительно, что такие садисты — дальняя, пусть оч-ч-чень дальняя, но всё же родня нашего короля.

Графиня в моём лице овдовела. Видимо, эти коршуны решили хоть чем за её счет поживиться. Самое выгодное — перепродать в жены какому-нибудь богатенькому старику. Ну, а что? Логично же. Так, всё, успокаиваемся. Своей необычной магией тронула пространство, проверяя, сколько у меня есть времени. До обидного, совсем немного, успею только до Мидина добежать.

Потерев лицо, сделала дыхательную гимнастику, ну, и побежала. Со временем угадала, только сделала вид, якобы вышла из особняка, как нелюди тут как тут, вон, ругаются с сонным стражником, наверняка требуя пропустить весь кортеж. Хмыкнув, мысленно закатала рукава и направилась к незваным гадюкам. Из таверны высыпались люди Морева. Знаком попросив нескольких дружинников присоединиться ко мне, приблизилась к недовольной компании и бедному бледному стражнику.

― Извините, герцог, ещё раз повторяю: я никак не могу позволить пропустить весь ваш кортеж, на улицах дети, кто-нибудь может пострадать под колесами вашего мобиля. Чтобы пройти в город, вам придется оставить мобили за стенами города.

― А я тебе в последний раз повторяю, щенок: я урожденный герцог Парси! Отец хозяйки этой богадельни, и мне плевать на какую-то там челядь, ― злобно гарцевал на коне наряженный в дорогие шмотки статный сухопарый мужик лет за пятьдесят, лицо скуластое, глаза необычного фиалкового оттенка, золотистые длинные волосы в высоком хвосте с заметными седыми прядками, и если бы не пренебрежительное, явно перманентное состояние лица и капризно искривленные губы, его бы можно было назвать даже красивым. ― Ты нас пропустишь! Немедленно!

В мобиле нахохлившимся сычом с фейсом оскорбленной невинности восседала моя младшая сестрица, истинная маркиза Парси. Заметила на коне хмурого братца, а во втором мобиле — сама герцогиня Парси. Почти вся семейка в сборе, только бабки с дедом не хватает, но те, насколько я знаю, как скинули титул своему единственному сынку Адольфу, укатили на моря, иногда приезжали в Борджаро, но очень редко, самые адекватные, кстати, пусть и слишком гонористые личности.

― Не велено, герцог! ― едва не плакал бедный парнишка. ― Никак не могу. Я головой отвечаю за безопасность Ашерди, и вы своими мобилями на столь узких улочках создадите ту самую угрозу безопасности нашему народу! И я уж молчу, что при въезде в город вы были обязаны спешиться.

Да? Про последнее не знала. Неловко как-то, мы-то на конях влетели сюда.

― Да я тебе сейчас язык отрежу! ― гаркнул папенька, вытаскивая из ножен меч. А вот это уже серьезно.

Шагнула вперед, бравые молодцы Морева — угрожающей волной следом. Вообще, странно, что отец раньше нас не заметил, впрочем, такой, как он, не видит дальше своего носа.

― Что здесь происходит?

Постовой дернулся и облегченно выдохнул, вскинув голову к небу, наверняка благодарственные молитвы бедняга возносил. Папенька за поводья повернул коня ко мне, да уж, не слишком удобное положение для меня. Герцог сощурил свои красивые и вместе с тем чрезмерно ядовитые фиалковые глаза, превращая их в некрасивые щелки.

― А, Сьера. А ну-ка, быстро прикажи этому псу пропустить нас! Мы устали с дороги, а нас держат на въезде, как какую-то низкосортную челядь.

М-да, болезнь мозга налицо. Даже жаль немного. Такая внешность, такому ганд… гаду.

― И вообще, что за мерзость на тебе надета? Какой стыд!

― Ага, зато орать, как базарная баба, — не стыд, видимо.

Герцог изменился в лице.

― Что ты сказала⁈

― Говорю, вы слышали постового? Вам несколько раз было сказано: по технике безопасности, на мобилях в город въезд запрещен. Оставляйте транспортные средства за пределами города, и милости просим. Кроме этого, ничем помочь не могу. Правила есть правила.

― ЧТО⁈

Из мобиля вылезло чудовище, в смысле сестренка — Сабрина Парси.

― Что говорит эта юродивая, папенька?

Закатила глаза.

― Сьера Инсиль… ― начал шипеть Адольф, но я его перебила:

― Она самая. В общем, так: мобили за стену, коней тоже, если хотите войти, в противном случае город для вас закрыт. Всё. Дружина города присмотрит, чтобы вы ничего этакого не выкинули, иначе они выкинут вас.

Гордо развернулась под потрясенный бульк-бульк за спиной. Парни с каменными, слегка неприязненными лицами остались бдеть. Один, два три…

― Мы будем жаловаться королю! ― возмущенный визг.

Махнула рукой, не оборачиваясь.

― Жалуйтесь, хоть самому Темнейшему!

Хе, с последним, удачи!

― Вот и пожалуемся, Темнейший спалит тебя в своем огне, юродивая!

― Конечно-конечно.

Очень наделась, эти пороси, то есть, свинюшки, уберутся после нашей милой беседы не солоно хлебавши, но увы, я знала Парси, эти от своего хрен отступятся, и, к несчастью, угадала. Успела только до Мидина дойти, как услышала за спиной топот, на всех парах ко мне летел взбешенный папенька, за ним едва поспевала маменька, спотыкаясь на брусчатке, а за ней Сабрина. Братцы отчего-то решили остаться на безопасном расстоянии. Видимо, самые умные, ха. Ну, посмотрим.

Глава 63

Не будь идиоткой, шагнула за ограждение, тем самым вошла под защиту Мидина, и опять-таки вовремя: взбешенный папенька с выставленными руками, густо усеянными перстнями на скрюченных пальцах (видимо, так рьяно хотел свою дочурку обнять и ласково придушить), влетел в магический барьер, от которого его оттолкнуло, как мячик от стены. С изумлением герцог отшатнулся и, к моему разочарованию, остался на своих двоих, а я ведь была бы не прочь, чтобы он шмякнулся как минимум филеем о плитку, как максимум — презрительной рожей, это малость за все те издевательства, которые пришлось пережить настоящей Сьере.

Нервно дернув полу каптана, Адольф уставился на меня убийственным взором, цедя сквозь зубы:

― Как это понимать, Сьер-р-ра?

Ого, не знала, что он может рычать, как пес дворовый.