Лишь энергия двух истинных душ способна замкнуть врата Пустоты.

Я застыла, сердце глухо ударилось о ребра.

То есть… наш союз с Рэйдаром — не случайность, не каприз судьбы? Мы с ним вплетены в эту битву с самого начала?

Я резко обернулась.

Он поднялся на ноги, и теперь смотрел на меня, не отводя глаз.

— Что это значит? — мой голос дрогнул, но слова прозвучали отчетливо.

Дракон неторопливо приблизился ко мне.

Свиток дрогнул в моих руках, когда он накрыл мои плечи ладонями. Его пальцы были горячими, и этот жар медленно просачивалось сквозь тонкую ткань одежды.

— Это значит, что мне без тебя не справиться, — его голос прозвучал низко и глухо, но каждое слово будто прожигало воздух. — Ты нужна мне. Нужна империи. Только вместе мы сможем одолеть Тьму и загнать ее обратно в ту дыру, откуда она явилась.

Я вскинула на него глаза.

В груди теснилось непонимание, отчаяние и злость.

— Но как… как это привести в жизнь? После всего, что было между нами? — мой голос сорвался, и я вцепилась пальцами в свиток, словно в спасительный якорь.

Рэйдар наклонился ближе, его взгляд был неумолим, и от этого мне хотелось одновременно и оттолкнуть его, и шагнуть навстречу.

— Ты моя истинная, — сказал он твердо. — И так будет всегда, что бы ни случилось.

Я тяжело сглотнула. Горло обжигало, будто внутри застрял огонь, не находящий выхода.

— Истинность — это одно… — слова сами рвались с губ, и остановить их было невозможно. — А вот любовь…

Я осеклась, но он смотрел прямо в глаза, и я не смогла смолчать.

— Я любила тебя, Рэйдар, — выдохнула. — Любила того прекрасного и могущественного дракона, который вдруг стал моим истинным. Я боготворила тебя. Была счастлива — от самого дня свадьбы и до того момента, пока ты не разбил мне сердце и не выставил из дворца.

Губы дрожали, но я продолжала, чувствуя, как горечь поднимается к самому горлу.

— Я любила тебя. И… возможно… люблю сейчас, — признание сорвалось шепотом, как приговор самой себе. Я судорожно вдохнула и задала самый страшный вопрос: — А ты? Ты когда-нибудь любил меня, Рэйдар?

Он судорожно выдохнул и наклонился, коснувшись своим лбом моего. Глаза его зажмурились, дыхание стало неровным.

— Я не буду тебе лгать, — прошептал он. — Я не знаю, как… проявляется это чувство. Что есть на самом деле любовь?

Его руки крепче сжали мои плечи, но не жестко — как будто он боялся меня ранить.

— Для меня, дракона, это — желание обладать тобой безмерно, безгранично. Желание чувствовать твой запах, касаться твоей кожи, ощущать, что ты рядом. Это состояние, когда понимаешь, что ранил тебя, — и чувствуешь безмерную боль от этого, — голос его хрипел, рвался. — Если это и есть любовь… то да. Я люблю тебя, Элира.

Он открыл глаза, и в них не было прежней непробиваемой стали, только горячая, почти мучительная искренность.

— Мне плохо. По-настоящему паршиво от того, что я причинил тебе боль, — продолжал он, с трудом подбирая слова. — Это разрывает мое сердце на части. И я понимаю, что исправить подобное практически невозможно.

Он чуть отстранился и шепнул:

— Прости меня. Дай мне шанс. Я скорее умру, чем снова причиню тебе страдания.

Я смотрела на него, не веря глазам.

Передо мной стоял не властный и жесткий император-дракон, которого я всегда знала, на которого смотрела с благоговением и который когда-то казался недосягаемым.

Передо мной был просто Рэйдар — уязвимый, открытый, такой, каким он, наверное, не бывал никогда и ни с кем.

Лед в моей груди медленно таял. Но ком в горле мешал говорить. Я сглотнула, перевела дыхание и тихо, почти шепотом спросила:

— И ты пойдешь на все, чтобы… это исправить?

— На что угодно, — без колебаний ответил он.

Я глубоко вдохнула. Сердце стучало так, будто я делаю шаг в пропасть:

— Тогда ты отпустишь меня в Лаэнтор, — твердо сказала я. — Ты восстановишь замок после атаки вивернов, а потом отпустишь меня. Я не останусь здесь пленницей в четырех стенах. Я буду жить в своем родовом замке. А ты… если ты действительно любишь, будешь ждать столько, сколько потребуется.

Я смотрела ему прямо в глаза. Голос мой дрогнул только в конце, но я не отвела взгляда.

Его радужки потемнели, словно сама ночь легла на них — из изумрудных они стали почти черными. Пальцы сильнее вжались в мои плечи, дыхание обожгло кожу.

— Ты моя истинная, Элира, — его голос был низким, срывающимся. — Ты не можешь… — он осекся, и я ощутила дрожь напряжения, пробежавшую по его телу. — Я не смогу быть так далеко от тебя.

Я молчала, чувствуя, как в груди борются тысяча противоречий. Потом, набрав воздуха, тихо, но твердо произнесла:

— Это проблема, Рэйдар. Ведь я не смогу оставаться в этих стенах. В стенах, где ты жил с ней. С Лисанной.

Он дернулся, словно хотел возразить, но я не дала ему шанса.

— Да, я понимаю, что это было колдовство, что это была Тьма, — продолжила я, и слова отдавались горечью. — Я понимаю это умом, но не сердцем. Здесь твоей женой была другая. Ею пропитано все вокруг. Я здесь не останусь.

Я знала, что он может приказать.

Что он — император, и никуда мне не деться, если он решит держать меня рядом силой. Поэтому добавила тише, почти шепотом:

— По собственной воле я здесь не останусь.

Долгая тишина.

Только его дыхание и мое.

Потом Рэйдар тяжело выдохнул, опустил руки и произнес:

— Хорошо.

Я не поверила своим ушам. Моргнула, растерянно вскинула голову.

— Хорошо?

— Да, — он кивнул, и в его голосе не было ни тени сомнения. — Ты не останешься здесь. Мы не останемся.

Я замерла, сердце пропустило удар.

Он продолжил, ровно, уверенно:

— Когда покончим с Тьмой, я издам указ о возведении нового дворца. А пока будет идти стройка — мы будем жить в Лаэнторе.

Я уставилась на него в таком шоке, что слова вырвались с запинкой:

— А… то есть… погоди… Но ты ведь император, Рэйдар! Как же приемы, как же придворные, балы и все прочее?

Его губы искривились